Улыбнись, малышка - Эдриан Маршалл

Второй причиной, по которой я оседлала своего двухколесного приятеля и покатила в Адамс, был мой роман, продолжить который я так и не смогла. Говорят, что самое сложное начать, но я по своему опыту знаю, что это утверждение правдиво лишь отчасти. Бывает, что продолжить уже начатое гораздо сложнее, чем положить начало и написать затейливый — или незатейливый — пролог. Тогда я мучилась именно с продолжением.

Сюжет, или, как называют его редакторы, синопсис, был полностью готов, то есть я уже знала, в чем будет состоять суть преступления, кто кого убьет, кто окажется невинно обвиненным, а кто снимет это обвинение и разоблачит коварного преступника. Однако мои герои, которым предстояло совершить немало хорошего и плохого, отказывались ожить на страницах романа. Они были какими-то вялыми, безжизненными, не способными говорить нормальным человеческим языком. В их словах было слишком много пафоса, в их действиях — чересчур много театральных жестов. Они были как плохие актеры в захудалом провинциальном театрике и играли так, словно в зале было всего трое случайно забредших зевак.

Госпожа Фантазия не хотела прийти мне на помощь и наделить этих убогих человечков хотя бы каплей жизненной силы. Поэтому я поступила так, как часто в таких случаях вынуждал поступать меня Лесли: решила сменить обстановку и прокатиться в Адамс, благо теперь я могла приехать туда в любое время и мне не было нужды сообщать о своем приезде родственникам.

Осенний ветер бил в лицо и трепал волосы, но я только радовалась его порывам. Меня охватило ощущение свободы и легкости, которого я давно уже не испытывала. Кроме меня, на дороге велосипедистов не было, что только добавляло поездке романтики и куража. И в Рочестере, и в Адамсе обыкновенно много велосипедистов, поскольку велосипед в наших городах самое распространенное средство передвижения, которое не сумели вытеснить ни машины, ни какой-либо другой вид транспорта. Однако в тот день меня ожидал приятный сюрприз: попутчиков у меня не оказалось и я в полной мере смогла насладиться своей одинокой поездкой.

В Адамсе я спешилась и покатила велосипед рядом с собой. Ранней осенью этот городок производил на меня особенное впечатление. В сентябре Адамс буквально пропитывался ароматом яблок, потому что все, что бы ни готовили в это время фермеры, состояло из яблок или имело яблочную начинку. В одном из магазинчиков продавали хороший яблочный сидр, поэтому я заглянула туда, чтобы выпить стаканчик горячего (горячий сидр в Адамсе обыкновенное явление) ароматного напитка.

Однако мое радужное настроение очень скоро было омрачено, потому что не одна я решила полакомиться вкусным деревенским сидром: колокольчик на двери магазинчика звякнул и на пороге появился мой вездесущий кузен. Едва не поперхнувшись сидром — в последнее время наши встречи стали слишком уж частыми, — я все-таки изобразила подобие вежливости.

— Здравствуй, кузен Майлс.

— Здравствуй, кузина Кэролайн. — Судя по выражению лица, Майлс не меньше меня «обрадовался» этой встрече. — Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. Папа говорит, ты редко бываешь в Адамсе.

— В этом мы с тобой похожи, кузен, — улыбнулась я. — Ты ведь тоже не жалуешь частыми приездами ни Адамс, ни Рочестер. Я приехала посмотреть на свое наследство. Агата ведь оставила мне домик прабабки.

— Неужели ты собираешься в нем поселиться? — хмыкнул Майлс. — Забросишь свое писательство и будешь заниматься хозяйством?

— Ты решил, что я испугалась конкуренции в твоем лице? — в тон ему ответила я. — Нет, дорогой кузен, меня не так-то просто напугать. А ты что здесь делаешь? Надеешься, что кто-нибудь из фермеров подскажет тебе сюжет для романа?

— Я приехал с отцом. Он тоже хочет посмотреть на свое наследство. Оценить землю, которую бабка ему оставила.

— Дядя Брэд решил ее продать? — полюбопытствовала я.

— Он сомневается, — ответил Майлс, разглядывая мою растрепанную персону. — Чтобы вести хозяйство, нужны навыки, а папа давным-давно позабыл, что такое земля. Думаю, скорее всего он ее продаст. Дорогая кузина, ты никогда не слышала о существовании парикмахерских и салонов красоты? — поинтересовался Майлс, намекая на мои всклокоченные волосы и измятую юбку. — Если хочешь, я дам тебе адрес хорошего салона.

— Дорогой кузен, если ты печешься о моем внешнем виде, то оставь свои заботы, — невозмутимо ответила я. — Мы оба прекрасно знаем, что салон красоты мне не поможет. Но и тебя не научат писать в полицейском участке. Если хочешь, — продолжила я издеваться над кузеном, — могу посоветовать тебе пару неплохих детективных романов. Хотя, не скрою, я опасаюсь за твой светлый разум: ведь все детективы ужасно глупые. Надеюсь, твой станет исключением.

— А как твои дела? — Кузен не собирался уступать мне в ехидстве. — Уже ломаешь голову над преступлением века? Хотя сомневаюсь — в Рочестере редко случается что-то подобное. Зато твои романы пестрят кровавыми злодействами, что происходят в маленьких городках…

— Да, со злодействами мне пока не везет, — призналась я, подумав о том, что была бы не против сделать нечто подобное со своим чересчур остроумным кузеном. — Но детектив Соммерс обещал мне всестороннюю помощь и поддержку.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся кузен. — Я говорил с ним вчера в участке…

Майлс хотел сказать что-то еще, но в магазинчик вошел дядя Брэд. Немного поговорив с дядей, удрученным тем, что придется продать такую хорошую землю, я допила сидр и покатила к дому Родерика. Конечно, и у меня все пошло не так гладко, как я рассчитывала, но в отличие от Майлса я хотя бы не корчила из себя детектива, который заткнет за пояс любого профессионала.

Домик моей прабабки находился за домом Родерика, так что мне не пришлось раскланиваться с Сесилией и в очередной раз слушать, как она чихвостит своего несчастного супруга.

Миновав железные ворота и что-то вроде аллеи из восьми пожелтевших деревьев и нескольких побагровевших кустарников, я подошла к домику Элайзы. После смерти прабабки о нем почти забыли, и, хотя его несколько раз красили снаружи, изнутри он остался таким же, каким был еще при жизни Элайзы. Я сняла железный замок, который лишь номинально болтался на петлях, и вошла внутрь.

Как я и предполагала, в доме царило запустение. На зеркалах, полках и шкафах лежал толстый слой пыли, а под потолком были развешаны платочки кружевной паутины.

Домик как домик. Ничего примечательного. Во всяком случае, так решили бы многие, если бы заглянули в это богом забытое место. Но моя писательская душа усмотрела в этой грязи, в этом запустении, в этом запахе сырости и плесени нечто большее, чем обычный старый дом. Я как будто сделала один шаг и оказалась в прошлом. В прошлом человека, которого никогда толком не знала.

Когда мы приходим к друзьям, а те, занятые домашними хлопотами, вынуждены предоставить гостя самому себе, нам частенько приходится рассматривать книжные полки, альбомы с фотографиями, коллекции фильмов, статуэтки, картины, может быть даже украшения. И, разглядывая эту обязательную атрибутику любого дома, мы нередко приходим к выводу, что не так уж и хорошо знали своих друзей. Оказывается, они читают не только свежие газеты, но и шекспировские трагедии; выясняется, что когда-то они снимались в сериалах или принимали участие в популярных шоу; открывается, что они любят вовсе не модные нынче фото бьеннале, а картины малоизвестных пейзажистов и предпочитают современным динамичным фильмам элегантные старые комедии. Мы так мало слушаем и так много говорим, что часто такие, казалось бы, поверхностные вещи становятся для нас откровением.