Как тебе такое, Iron Mask? - Игорь Савельев

– Это нормально?

Юрий помедлил.

– В принципе да, – неуверенно начал он. – Такое бывает. Они могут быть в воздухе. Тогда мы не можем делать частные звонки, а надо официально звонить на борт… Вы же понимаете, Михаил Андреевич достаточно мобилен… Он может, например, вылететь – ну в тот же Бочаров Ручей или, там, в Хакасию, с первым лицом они достаточно часто…

– Ладно, хватит, а то мне вас жалко, – прервал его Алекс.

Он собирался сказать что-нибудь в духе «хватит выкручиваться», но это было бы жестко. Зачем обижать человека, который очевидно тебе сочувствует… И потом, все они здесь в одной лодке. Как ни странно.

Алекс впервые всерьез – подумал? почувствовал? – что отца нет в живых. Сколько суток происходит все это? – почти не слышимое на поверхности, как глубинные-глубинные толчки. Когда об этом начали писать The Times, The Sun?.. Сколько дней нужно, чтобы русский путч, по обыкновению, пожрал сам себя?.. Бессмысленный – и… бессмысленный.

Умом-то Алекс понимал, что этот парень мог соврать что угодно, и неизвестно еще, какие у него инструкции, и никому он наверняка не звонил, но не мог отделаться от этой картинки из чего-то хрестоматийного, кажется, «Лангольеров»: летит себе самолет куда-нибудь в Хакасию и на борту его все мертвы. Штурвал – крк, крк – поворачивается сам собой.

– Алексей Михайлович.

Или не сам собой.

Юрий стоял на пороге комнаты, уже опять в пиджаке.

– Я предлагаю вам проехать со мной.

Ого.

– Это что, типа «караул устал»? – нервно пошутил Алекс, хотя такие шутки прокатывали только с помешанными на истории задротами вроде Тео.

– Я предлагаю вам просто проехаться и развеяться.

При этом Юрий сделал неопределенный жест, обращенный вместе со взглядом к потолку. Алекс понял, что комната прослушивается, а то и просматривается. А значит, все его пьяные вопли над энциклопедией и даже, стыдно сказать, последующее…

– Я переоденусь, выйдите пока, – скомандовал Алекс, хотя, если на него все время смотрят, какое это имеет значение? Но на самом деле он быстро разыскал паспорт и пауэрбанк. Все важное надо иметь при себе: неизвестно, где ты окажешься – в камере или в Шереметьево.

Ночь над миром.

Ему еще нужна была минутка, чтобы понять, что делать. Ехать, не ехать?.. Можно просто отказаться, что, впрочем, не значит, что ему, если захотят, не вышибут мозги прямо в этой комнате. Наоборот, Юрий похож на человека, который хочет вывести его из игры. Может, с риском для собственной карьеры и даже жизни… Не то чтобы на Алекса нахлынул этот детский романтизм, скорее, так он просто подбадривал и даже развлекал себя.

Ну а что?..

И – главное – поставить метку в геолокации! Алекс отчего-то не сомневался, что эта «конспиративная квартира» может растаять к утру как дым. Тоже, как в каком-то попсовом кино.

Юрий явно нервничал. Возможно, он знал, что сюда кто-нибудь сейчас приедет и они не успеют.

Ладно. Shit happens.

Надо доверять своему спасителю.

Алекс выскочил на лестничную клетку, не попадая рукой в рукав куртки; Юрий опередил его и мигом сориентировался: лифт едет. Кто-то сюда едет. Куда еще.

– Идемте пешком, – скомандовал Юрий.

Они быстро спускались по лестницам, у Алекса стучало в ушах, оттого что все это оказывается правдой. Неизвестно, что именно.

– Ваше величество, пойдемте в подвал фотографироваться? – пробовал похохмить он.

– Что?

На нулевом этаже Юрий попросил Алекса задержаться, потом вернулся и махнул рукой. На посту охраны сидел человек, но почему-то и бровью не повел. Видимо, в операцию по спасению Алекса было вовлечено много людей, и это все больше походило на какой-то план. Заговор спецслужб. Прогрессивной части спецслужб.

Увидев, к чему катится и что консервативного [Mr. P.]а сменяет еще более консервативный «коллективный [Mr. P.]» (vive la Times!), они приводят к власти молодого, европейски образованного принца.

Что-то подобное было с Александром I, когда убили его отца, и овдовевшая императрица, заговариваясь над трупом, вспомнила, что коронована тоже, и собралась было принимать власть, но кто-то на нее рявкнул: «Россия устала от старой немки, России нужен молодой русский царь!»

Домашняя заготовочка для Тео.

И кто ж тогда, получается, старая немка?..

– А куда мы идем?

И – черт. В куртке было холодновато. Outfit так себе, на голову падал не совсем снег и не совсем дождь – рассмотреть можно было только под фонарем, но слишком задирать голову Алекс боялся, потому что не хватало еще влезть в лужу и промочить единственную обувь.

Сейчас. Утром-то купит. Если отпустят.

– К моей машине.

Если все это действительно заговор, то вполне логично, что машину Юрий запарковал далеко за пределами двора: она стояла на обочине – какой-то побитый жизнью BMW-купе, выбор стритрейсера или сутенера. Алекс жадно вдыхал воздух воли, озираясь на мокрой оранжевой улице, на которой теперь даже подметалок не было.

Тронулись наконец – да неужели?

Сзади подъехало Яндекс. Такси и заблокировало «бэху». Так. Началось. Алекс напрягся. Или сразу кончилось. Может, как раз и не стоило пристегиваться. Такси мигнуло фарами. Юрий вопросительно смотрел в зеркало, потом матюгнулся одними губами, как-то выкрутился, вырулил, и они поехали.

Алекс смотрел в зеркало. Такси, кажется, тронулось за ними, а может, и нет.

– Поднажмем?

– А ты хочешь? – усмехнулся Юрий, и Алекса вжало в сиденье, прежде чем он разложил для себя по полочкам это новое «ты».

Гнали они недолго и буквально через пять минут забились в какой-то переулок, и Юрий пригибался, чтобы разглядеть медленно ползущие в свете фар знаки платной парковки.

– Уже приехали? – не понял Алекс.

– Да. Идите за мной, – ответил Юрий, вернувшись и к «вы», и к командному тону, без которого немыслим заговор.

И они пошли – мимо расслабленной компании, мимо контейнера для строительных отходов, – фасад был затянут сеткой и закрыт лесами, пришлось пригибаться, куда-то постоянно протискиваться. Алекс ожидал чего-то большего. Гонки по ночным проспектам, 200 km/h in the Wrong Lane[7]. И вот этот дисциплинированный приезд в центр же, тон Юрия – разочаровал, что ли?.. Алекс понял, почувствовал, что это не импровизация, и не безумие, и не революция, а вот какая-то почти бюрократическая упертость в инструкции.