Вернись до заката - Мелани Кертис

Он изучал каждую черточку ее лица. Ее нежный, слегка приоткрытый рот, ее припухлые губы, влажные от вина, словно магнит притягивали его взор, и Густав почувствовал, как желание охватывает его. Именно так всегда и получалось. Патриции не нужно было делать что-то специально, чтобы завести его. Все в ней было необъяснимо эротично — от чуть ленивой улыбкой до грации, скрывающейся в каждом движении. Даже когда она сердилась на него и ее губы дрожали от злости, а ее огромные глаза сыпали злыми зелеными искрами, даже тогда она была несказанно желанна ему.

Патриция отбросила волосы назад, эти трогательно рыжие как у ребенка пряди, которые Густав так любил гладить… Голос Густава сел и стал странно хриплым.

— Патриция, у нас гораздо больше общего, чем тебе кажется. Я могу с уверенностью сказать, что в нашем браке была, по крайней мере, одна область, в которой у нас никогда не было проблем… — И он улыбнулся ей.

— Не стоит строить брак только на сексе, — проговорила Патриция, ненавидя себя саму за то, что рассуждает как чопорная старая дева.

— Полностью с тобой согласен.

Казалось, Густав и не собирался спорить. Он улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой.

— Но вот сумасшедший, оглушительный секс, который заставляет тебя забыть обо всем, который был у нас с тобой, — это совсем другое дело, правда?

— Если тебе только это нужно, то не проще ли нанять девочку по вызову? Ты вполне мог бы позволить себе это, денег у тебя много, как я вижу. Что может быть лучше? Никаких обязанностей, никаких покушений на твое драгоценное время. Сто процентов чистого удовольствия.

Если Густав и обиделся, то не показал этого.

— Я тебе уже говорил, Патриция, чего именно я хочу от брака. Мне нужны жена, ребенок, домашний уют. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья. А разве тебе это не нужно? Мне казалось, что когда-то ты стремилась к этому.

— Но тогда тебе это все было не интересно. Ведь именно ты ушел, когда я была беременна.

— Но ты ничего мне не сказала!

— Ты бы остался ради ребенка? И мне бы все равно пришлось воспитывать его одной? У тебя ведь совсем не было времени, чтобы играть роль отца. Ты уходил из дома, когда было еще темно, и приходил, когда уже зажигались огни. Когда бы ты умудрялся видеть нашего ребенка?

Густав сцепил руки и положил их на стол.

— Расскажи мне о нем. О нашем ребенке.

— Он был такой красивый… хотя совсем крошечный. Они завернули его в простынку и дали мне подержать. Казалось, что он просто спит.

Патриция потянулась за своим бокалом и сделала большой глоток. Густав видел, как мелко дрожат ее руки. Как жаль, что они были сейчас не одни и он не мог обнять ее, чтобы хоть чем-то утешить. Может, и она найдет в своем сердце слова ободрения, ведь и ему тоже больно. Когда он покинул Патрицию, он искренне считал, что так будет лучше для них обоих, но в результате только сделал Патрицию еще несчастнее. Конечно же, она обижалась на него за то, что он так долго пропадал на работе, а он сердился, что она не понимает, что он работает только ради их семьи. Странно, что сейчас эти слова казались пустыми и лишенными смысла.

— Как долго ты пробыла в больнице?

Что же здесь так жарко? Неужели они не могут включить кондиционер? Густав расслабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу.

— Меня выписали через два дня. Послушай, Густав, у меня просто нет сил снова вспоминать об этом.

Патриция поддела вилкой несколько кусочков картофеля и постаралась прожевать их. Сколько раз она представляла себе, как расскажет ему об их мальчике.

Когда он ушел, она молилась, чтобы силы не оставили ее. Сколько ночей подряд она засыпала в слезах, гадая, что сейчас делает Густав, с кем он. Она не могла не думать о женщинах, с которыми он встречался. Наверное, они его ценят и не требуют невозможного — уделять меньше времени работе…

Единственное, что помогало Патриции выдерживать все это, — это мысль о том, что она носит его ребенка. Когда же она потеряла и его, она не могла представить, как будет жить дальше. Она боялась, что сойдет с ума. Только забота и доброта Марион помогли ей пережить это ужасное время.

— Я хочу искупить свою вину, Патриция. Дай мне хотя бы один шанс.

— Нашего ребенка уже не вернешь.

В глазах Патриции он прочел холодный упрек, но он стоически принял все, что ему причиталось. Ведь он не мог отрицать, что заслужил это. Он читал где-то, что для беременной женщины необходимы покой и стабильный эмоциональный климат. А Патриция все это время пребывала в депрессии. Разве нет его вины в том, что она не доносила ребенка?

— Ну ладно. Что прошло, то быльем поросло. Давай забудем все это.

Патриция каким-то образом умудрилась выжать из себя улыбку. Не стоило искать виноватых. Это требовало огромных затрат сил, которых у нее совсем не осталось, да это и не могло привести ни к чему хорошему. К тому же она вовсе не была слепа. Густав тоже явно переживал.

Он все еще был великолепен, о чем свидетельствовали заинтересованные женские взгляды со всех сторон. Но с тех пор, как они расстались, он явно сдал. Возле ослепительно синих глаз и на лбу появились первые морщины, о напряжении, в котором он постоянно находился, говорили и синяки под глазами.

— Ну я пойду…

Патриция приготовилась уходить.

— Куда ты торопишься?

— Я очень устала. Я весь день провела на ногах, и мне нужно отдохнуть, если ты не возражаешь.

— А может, ты торопишься еще на одну встречу?

— О чем ты?

Казалось, Патриция была не на шутку удивлена.

— Ты ведь говорила мне, что у тебя сегодня свидание.

— Я ведь тебе объяснила, что оно не состоялось.

— Я не верю тебе.

Патриция глубоко вздохнула. Немудрено, что Густав так подозрителен. Она ведь никогда не умела лгать. Она сначала хотела использовать безотказного Бена в качестве подходящего кавалера, по потом подумала, что не стоит приплетать к их запутанным отношениям других людей.

— Я должна признаться тебе, Густав. На самом деле у меня не было никакого свидания, просто я пыталась избежать встречи с тобой. Прости.

— Я сейчас оплачу счет и провожу тебя домой.

— Не стоит, здесь всего несколько…

— Не спорь, просто подожди немного.

Густав, на лице которого застыло холодное и отстраненное выражение, полез в карман за бумажником, а затем жестом пригласил к столику официанта. С тяжелым сердцем Патриция взяла сумку и пошла к выходу из ресторана, чтобы подождать Густава там.

Неужели бывают более мрачные дни, чем этот? — грустно подумала Патриция, оторвавшись от своего занятия и выглядывая из окна. Она полировала старинный комод, который тетушка купила где-то недавно. Дождь зарядил с самого утра, и его крупные капли вовсю барабанили по тротуару. Улица была пуста, лишь редкие прохожие торопливо проходили мимо, прячась под зонтиками. Продавец книг из магазинчика напротив аккуратно прикрыл брезентом выставку книг на улице. Сегодня ему вряд ли удастся продать хоть что-то, да и им, впрочем, тоже. В такой ливень вряд ли кто-то отважится делать покупки. Сейчас, когда закончился летний сезон, покупателей становилось все меньше и меньше.