Господин Зима - Терри Пратчетт

Не прошло и минуты, как в руках мисс Тик оказалась готовая путанка, сделанная из:

— линейки на 12 дюймов;

— шнурка;

— обрывка видавшей виды верёвочки;

— чёрных ниток;

— карандаша;

— точилки для карандашей;

— маленького камушка с дырой;

— спичечного коробка, внутри которого помещался мучной червь по имени Роджер и пара крошек ему на пропитание, потому что путанка обязательно должна содержать что-то живое;

— примерно половины пакетика Пастилок От Боли В Горле Госпожи Полначаши;

— пуговицы.

Всё вместе выглядело как «кошачья колыбелька» или весьма странная марионетка на безнадёжно перепутавшихся нитях. Мисс Тик уставилась на путанку, ожидая, пока она прочитает её вопрос. Потом линейка крутанулась в воздухе, пастилки взорвались розовым облаком, карандаш выстрелил и вонзился в ведьмину шляпу, а линейка покрылась инеем.

Это было вовсе не то, чего мисс Тик ожидала.

Госпожа Вероломна сидела в своей комнате внизу и наблюдала за Тиффани, спящей на втором этаже. Она смотрела на девочку глазами мыши, устроившейся на потёртой медной спинке кровати. За серыми окнами (госпожа Вероломна не мыла их добрых пятьдесят три года, и Тиффани так и не смогла отскоблить всю грязь) в лесу завывал ветер, хотя была ещё только середина дня.

Он ищет её, думала ведьма, скармливая кусок престарелого сыра другой мыши, сидящей у неё на коленях. Ищет, но не найдёт. Здесь она в безопасности.

Вдруг мышь вскинулась, забыв про сыр, — она что-то услышала.

— А я грил! Она хдей-то тута!

— А мож, всёж-таки погрим с каргой, ыть? До сих-то пор мы с ними типсы-топсы ладили.

— Оно так, но эта карга та ишшо страхолюдина. Грят, у ней в подклетьи среди картофана демоне шлындрает.

Госпожа Вероломна не верила своим ушам.

— Они? — пробормотала она себе под нос.

Голоса раздавались из-под пола. Ведьма отослала мышь в норку на другом конце комнаты.

— Звиняй, канеш, но токо мы щас как раз в подклетьи и тута ничего, окромя картофанов.

Повисла пауза. Потом кто-то спросил:

— Дыкс хде он?

— Мож, выходной взял.

— На кой демонсу выходной?

— Мож, мамку с папкой позырить.

— Нды? А у демонсов что, мамки водятся?

— Раскудрыть налево! А ну кыкс, прекращайте препиракать! Она ж нас услыхнёт ишшо!

— Нае, грят, она слепая, как кротява, и глухая, как чурбач.

У мышей очень хороший слух. Госпожа Вероломна улыбнулась, когда мышка выбралась из норки, проделанной в грубой каменной стене подпола.

Ведьма посмотрела её глазами. Мыши также недурно видят в полумраке.

По подвалу крадучись шли несколько маленьких человечков. Кожа у них была синяя, покрытая татуировками и грязью. На каждом был весьма неряшливый килт, а за спиной висел меч размером с самого человечка. Волосы человечки носили небрежно заплетёнными в косу, и у всех они были рыжие, прямо-таки огненные. Один щеголял в шлеме из кроличьего черепа. Грозное впечатление несколько портило то, что шлем постоянно сползал своему обладателю на глаза.

Госпожа Вероломна, по-прежнему сидя в комнате, снова улыбнулась. Выходит, они слышали о ней? Но они ещё не всё слышали…

Когда незваные гости вылезли из подвала, протиснувшись в старую крысиную нору, к наблюдению за ними присоединились ещё две мыши, три жука различных видов и одна моль. На цыпочках человечки двинулись через комнату мимо ведьмы, которая по всем признакам крепко спала — но вдруг хлопнула со всей силы по подлокотникам кресла и заорала:

— Ыть! Я вас зырю, чудилы позорные!

Фигли ударились в панику, кинулись кто куда, налетели друг на друга и попадали на пол, дрожа от ужаса.

— Я вам не спозволяла шевеляться, ыть! — прикрикнула госпожа Вероломна с жуткой усмешкой.

— Ой-ёи-ёи! Она по-нашенски разбирает! — захныкал кто-то из человечков.

— Вы ведь Нак-мак-Фигли, тыке? Но я ни бум-бум знаки вашенского клану. Да охолоните вы, я вас прям ща пар-жарить не бу. Ты! Кыкс тя звать?

— Я — Явор Заядло Фигль, Большой Человек клана Мелового холма, — ответил человечек в шлеме из кроличьего черепа. — И…

— Ах-ха? Большой Человек, знатна? Ну тады сделай мне любезнысть, сыми свой чепунец, когды со мной гришь! — скомандовала госпожа Вероломна, до крайности довольная собой. — И выпрямься! Не потерплю, чтоб в моём домище наперекосяк стояли!

Все четверо Фиглей тут же вытянулись в струнку.

— То-то ж! — одобрила госпожа Вероломна. — А вы, остатние, хто таковые бу?

— Эт’ мой брат Туп Вулли, гжа, — сказал Явор Заядло, тронув за плечо того Фигля, который всё норовил расхныкаться.

Названный Туп Вулли в немом ужасе таращился на Енохи и Атутиту.

— А эти двое? Тойсь, он те два? — спросила госпожа Вероломна. — Вот ты. Тойсь, от ты, с визжалью. Ты никыкс гоннагл?

— Ах-ха, хозяйка, — сказал Фигль, выглядевший несколько почище и поопрятнее остальных (хотя надо признать, что и под старой корягой легко встретить существ почище и поопрятнее Тупа Вулли).

— И зовут тя?..

— Билли Мордаст, хозяйка.

— Чтой-то ты тыке на меня пыришься, Билли Мордаст? — усмехнулась госпожа Вероломна. — Никыкс трусишься?

— Нае, хозяйка. Любоваюсь. Отрадностно сердцу моёму зырить такую… ведьмастую ведьму.

— О кыкс, знатца? — недоверчиво спросила госпожа Вероломна. — И чё, Билли Мордаст, ты уверен, что ни капели меня не боякаешься?

— Нае, хозяйка. Но ежли желашь, могу и побоякаться, — осторожно ответил Билли.

— Ха! — сказала госпожа Вероломна. — Да ты, я смотрю… я зырю, у нас тута умнике! А хто таков твой громаздый друган?

Билли ткнул Громазда Йана локтем в бок. Тут весь извёлся от беспокойства. Громазд Йан по меркам Фи-глей был огромным детиной, но, как и многие люди, отличающиеся большой физической силой, он очень нервничал, когда приходилось иметь дело с теми, чья сила иного рода.

— Эт’ Громазд Йан, хозяйка, — пришёл ему на выручку Билли, потому что Громазд Йан совсем растерялся и только таращился себе под ноги.

— Я зырю, он носит на шее громазды зубья, — заметила госпожа Вероломна. — Никак человечьи?

— Ах-ха, хозяйка. Четыре зубовины, хозяйка. По одной за кажденного мущщину, какого он вырубил.

— Ты про человеческих мужчин говоришь? — переспросила госпожа Вероломна в изумлении.

— Ах-ха, хозяйка, — подтвердил Билли Мордаст. — Он обыченно на них с деревьев прыгс балдой вниз. Йан, он на черепокс оченно крепок, — добавил гоннагл, как будто это было и так не ясно.