Мифы и легенды народов мира. Древняя Греция - Александр Немировский

Тяжко вздохнув, Гефест повалил Прометея на утес и прикрепил последние звенья цепей острыми клиньями.

Отведя взгляд, чтобы не видеть пылающих, как угли, глаз Прометея, Гефест остановил его на ладони титана. «Нет, это не рука вора, похитившего огонь, – подумал он. – Рука мастерового, и обречена она на тысячелетия бездействия! Какого бы прекрасного помощника обрел я в кузнице, не приди ему в голову отдать огонь людишкам».

– Возьми! – послышался резкий голос Власти, и Гефест ощутил холодное прикосновение металла. – Возьми и пробей ему этим грудь.

Гефест закрыл глаза и не глядя вбил острие в грудь титана.

Дрогнул Прометей, но ни один стон не вырвался из его уст. И только когда удалились мучители, он закричал – и так громко, что его мог услышать на противоположном краю земли его брат Атлант, поддерживающий небесный свод.

– Я не жалею, что принес людям Огонь. А Зевс пусть знает, что власть его не вечна. Будет он свергнут с Олимпа, и ведомо лишь мне одному, как мог бы он избегнуть падения, но не вырвать ему из моих уст этой тайны!

Донеслись гордые слова на многовершинный Олимп. И послал встревоженный Зевс быстролетного вестника богов Гермеса, угрожая узнику небывалыми карами, если не захочет он раскрыть своей тайны. Но не испугали титана угрозы, неколебим он в гордом презрении к владыке богов и его покорному прислужнику.

Снова стал Зевс в ярости громыхать и метать молнии. Но захохотал в ответ Прометей, и лишь эхо разнеслось по земле. Тогда обрушилась по воле Зевса скала с титаном на долгие столетия в вечную тьму, а когда был возвращен Прометей на землю, ждали его новые муки. Отправил громовержец на Кавказ своего орла, приказав, чтобы хищник раздирал когтями тело титана и клевал его печень. За ночь страшная рана затягивалась и печень отрастала. На заре же над Кавказом вновь слышался плеск гигантских крыльев, заслонявших солнце. Орел опускался на грудь Прометея, и его муки возобновлялись.

Веками длились страдания Прометея. Но столь же долгой была людская благодарность. Гончары и люди других огненных профессий почитали Прометея как бога. Поэты всех времен и поколений прославляли в своих творениях Прометея как борца с несправедливостью и освободителя человечества[36].

Человечеству приходится расплачиваться не только за собственные ошибки и преступления, но и за оказанные ему благодеяния, которые приближают его к богам. Так может быть осмыслен миф о Пандоре[37].

Узнав о передаче людям божественного огня, Зевс не ограничился страшным наказанием Прометея, но продумал план мести и людям, поднятым титаном из мрака.

Гефест, узнав, что его требует Зевс, бросив молот и наковальню, полетел на Олимп. Его поразила куча земли, возвышавшаяся у трона, и он вспомнил, что гнев отца был вызван забавами несчастного Прометея над этим грязным и непрочным материалом.

– Вот, – сказал Зевс, показывая на глину. – Возьми и вылепи прекрасную деву, чтобы она ни в чем не уступала богиням.

Гефест поскреб пятерней затылок.

– Тебе что-нибудь неясно? – нахмурил брови Зевс.

– Видишь ли, отец, у меня от молота огрубели пальцы, а это тонкая работа, и еще…

– Что еще? – перебил Зевс.

– Ты говоришь – не хуже богинь? Но они не похожи друг на друга. С кого лепить? Ведь если с моей супруги, Гера и Афина обидятся.

– Это верно! – кивнул Зевс. – Чтобы избежать ссоры, возьми у Афродиты губы, у Афины – руки, а у Геры… Впрочем, у Геры ничего не бери.

Через день Гефест явился со своей работой. Богини и боги откуда-то узнали, что Гефест лепит прекраснейшую из дев, и уже ожидали его появления. Обступив статую, они внимательно рассматривали ее.

– Какие у нее чудесные губы! – произнесла Афродита. – Эта глиняная девушка создана для любви.

– А я думаю, – возразила Афина, – что самое лучшее у нее – руки. Прекрасная будет работница.

– Ты права, Афина! – сказала Гера. – Именно руки! Зачем ей красивые губы? И так на свете слишком много дев, умеющих завлекать мужей.

– Почему она молчит? – спросил Гермес. – Служанка должна говорить, хотя бы немного.

– Это верно! – прогудел Гефест. – Но о голосе мне не было сказано, а сам я не решаю.

– Ничего страшного! – отозвался Гермес. – Я поделюсь своим голосом. Меня ведь слышно издалека.

– Зачем красивой деве грубый голос глашатая? Ей нужен голос музы! – вмешался Аполлон. – Я об этом позабочусь.

Дождавшись, когда каждый из богов вручил глиняной девушке свой дар, Зевс пододвинул к себе плоское блюдо, на котором скрючившись, как раки, лежали какие-то существа, и сказал, обращаясь к богам и богиням:

– Каждый из вас одарил эту девушку всем, чем счел нужным. Теперь моя пора.

Всовывая в мягкую глину груди первого рачка, он сказал:

– Это хитрость!

Вставляя остальные, он приговаривал:

– Это коварство! Это завистливость! Это заносчивость! Это предательство!

– Зачем же такому чудовищу красивая внешность? – возмутилась Афродита.

– Тем вернее она привлечет смертных! – сказал Зевс после короткого раздумья. – Ведь их взгляд поверхностен. Красота для них – как яркий свет для мотыльков. Они летят на нее и гибнут.

Сказав это, он обнял глиняную девушку, приложил к ее губам свои божественные уста и выдохнул воздух из могучей груди.

Глиняная дева открыла глаза и, улыбнувшись, прошлась между богинями, вызывая их зависть юной красотой.

– Иди ко мне, Пандора! – сказал Зевс.

Догадавшись, что зовут ее, дева обернулась.

– А что это значит – Пандора? – спросила она. Голос у нее был удивительной красоты и мелодичности.

– Одаренная всеми! – отозвался Зевс. – Каждый из нас вложил в тебя свой дар. Но я приготовил для тебя еще это.

Зевс поднял сосуд, закрытый крышкой, и когда та прижала его к груди, пояснил:

– Это твое приданое.

– А что такое приданое? – спросила Пандора.

– Отец и мать на земле, – проговорил Зевс, – готовя девушку к семейной жизни, собирают дары для того, кто станет ее супругом. Поскольку я задумал тебя, приданое даю я.