Кладоискатель и золото шаманов - Юрий Гаврюченков

– Чтобы шашлыки керосином не воняли, – вывернулся я. Фраеров ты, мусор, в другом месте поищи! – Примус взял на случай дождя.

Теперь мы улыбались друг другу прямо как родные братья.

– Когда дело пахнет керосином – это плохо. Очень плохо, Илья Игоревич. А ведь оно пахнет, дело ваше.

– Какое дело? – удивился я. – Которое вы вели? – Я укоризненно покачал головой, – Ки-ирилл Владимирович? Русскую пословицу знаете: кто старое помянет, тому глаз вон?

– А кто забудет, тому оба, – докончил неглупый мусор. – Новое дело завести совсем нетрудно.

– Да ну, – бросил я. – Кто же заяву теперь напишет? Стукач-то, Есиков, того… помер.

– За этим дело не станет, – не спасовал легавый. – Ты думаешь, тридцать седьмой год кончился? Нет, тридцать седьмой год совсем не кончился. В нашей стране на любого можно найти компромат, а ты, любезный, по уши в дерьме, и посадить тебя всегда найдется за что, стоит только копнуть. Ведь ты сам-то копаешь?

Вопрос прозвучал риторически. Скорее все же утвердительно: мол, копаешь клады, и мы это знаем, потому что сами копаем – под тебя, любезный. Тут бы я Ласточкина и убил, благо момент был более чем подходящий, двор пустовал, если бы не бойцы, которыми Кирилл Владимирович весьма осмотрительно подстраховался.

– А что это за ребятушки с вами? – поспешил я сменить щекотливую тему на, как мне показалось, менее конфликтную. Но выяснилось, что бесконфликтных тем у следователя просто не бывает.

– Эти-то? – оглянулся Ласточкин, и бойцы тотчас же приблизились. – Вот, Илья Игоревич хочет познакомиться с вами.

Бычки буравили меня своими зенками. Крайне неприятный взгляд. Сумрачный, испытующий. Нет, не бандиты это определенно, и не менты. Похожи на матерых скинхедов, закаленных, опытных. Где он таких набрал?

– Знакомьтесь, – продолжал следак. – Это Витя, а это Алеша, активисты спортивно-патриотического клуба «Трискелион». А это Потехин Илья Игоревич – археолог, как он себя называет, а проще говоря, гробокопатель-следопыт.

Ну сволочь, ну гад! Представил, называется. Подставил! Такой подлянки я даже от Ласточкина не ожидал.

– Говорят, ты в могилах роешься? – спросил боец покрупнее и попредставительнее, которого звали Витей.

Не ответить было нельзя, но и увильнуть невозможно. Ласточкин, наверное, про меня нарассказывал, готовя к встрече.

– В земле рыться закон не запрещает, – сказал я, досадуя на себя за столь неудачный ответ. Плохо, очень плохо. А что делать, в морду ему бить? В такой ситуации не резон. Бычки накачанные, сами кому хочешь набьют, их трое, а я один. Эх, был бы под рукой револьвер, разворотил бы голову не задумываясь. «Ударом» на удар, так сказать.

– Ты, конечно, можешь рыться в русской земле, – перешел к делу Витя. – Но за это ты должен платить патриотам России.

Ах, вот оно как повернулось. Ну что ж, в принципе, этого следовало ожидать. Не из пустого же любопытства Ласточкин прибыл меня навестить. Деньги, они всем нужны в наше нелегкое время. Даже следователю УБЭП, не говоря уж о патриотах.

Ласточкин продолжал улыбаться, наблюдая за потугами нациков взять в оборот археолога. У нормальных бандитов это называется пробивка, но тут нормальными не пахло. С бойцами все было ясно: доморощенные националисты, их нынче много развелось, на любой вкус. Трискелион – это такая трехлучевая свастика, явно не случайно приглянувшаяся отечественным любителям Родины. Ассоциации прослеживались прямые, а статус «спортивно-патриотический клуб» говорил сам за себя. Что-то типа Русского национального единства или Славянского союза. Там тоже немало хорошо подготовленных боевиков, натренированных в спортивных клубах с патриотическим воспитанием. Вопрос только, какое отношение к нацистам имеет следователь Управления по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга?

– Платить будешь каждый месяц, – вновь подал голос не дождавшийся моего ответа Витя.

– А то что будет, Кирилл Владимирович? – спросил я Ласточкина, демонстративно игнорируя говорящую куклу.

– А сам ты как думаешь? – поинтересовался следак, доставая сигареты. Не иначе расслабился, решив, что бой уже выигран. Ну, нет, дружок, это только первый раунд, и к тому же он не окончился.

– Ню-ню, и что же будет?

– А что бывает с теми, кто берется за старое? – Ласточкин глубоко затянулся, закуривая, и продолжил, не обращая внимания на недовольное сопение проигнорированных патриотов: – Их объявляют рецидивистами и изолируют от общества. А суд куда строже к тем, кто упорно не хочет вставать на путь исправления.

– Больше трех лет по двести двадцать девятой не положено, – ехидно сощурился я, – а мне и так с первого раза на всю железку накрутили.

– Значит, пойдешь второй раз на весь срок, – невозмутимо заметил следак. – К тому же одним осквернением могил твой послужной список не ограничивается. Ты уж меня-то не лечи, что чист и завязал с криминалом.

– Был в моей жизни печальный извив судьбы, не отрицаю, – с прохладцей отозвался я. – Но я оступился лишь однажды, и вы это прекрасно знаете.

– Ты все равно в жопе, любезный. – Мусор выпустил дым мне в лицо. – И тоже прекрасно это знаешь. Так что придется платить налог на раскопки, а то патриоты рассердятся.

Патриоты и в самом деле готовы были рассердиться, стоило Ласточкину бровью шевельнуть, но делать этого он покамест не собирался. Я это знал и знал, что он знает, что я знаю… Такой вот паритет, нарушать который никто из нас не был намерен.

Мы сверлили друг друга взглядами, словно проверяли, кто кого пересмотрит, и я спросил:

– Вы-то каким боком здесь, Кирилл Владимирович? Тоже патриот?

Ласточкин смутился, отвел глаза. Равняться с околополитической шпаной ему было неприятно.

– Я здесь скорее юридический консультант, – молвил он и щелчком отбросил окурок. – Ладно, ребята, поехали. Дело сделано, Илья Игоревич предупрежден. Вы ведь всё поняли, Илья Игоревич? – Он снова поднял на меня глаза. – Патриотам надо платить, если хотите безнаказанно рыться в родной земле.

– Вы теперь всех раскопщиков данью обкладываете?

– Без исключения.

– И какова цена индульгенции?

– Для тебя триста долларов в месяц. Что ты накопал, я потом посмотрю, – сообщил Ласточкин и повернулся к бойцам: – Идите в машину.

Активисты немного потоптались для солидности, но все же пошкандыбали к притулившейся под аркой черной «Волге» тридцать первой модели. Неплохо они там примостились, сразу не разглядеть.

Выждав, когда маргиналы удалятся, Ласточкин наставительно предупредил:

– Вот с ними не надо шутить. Это, – выделил он, – серьезно. Вполне вероятно, что именно они – опора будущего политического строя России. С ними лучше дружить.