Галактика в огне - Бен Каунтер

Однако великолепие архитектурного замысла не могло сравниться с величием самого примарха Сынов Хоруса, который восседал на громадном базальтовом троне. Рядом стояли Абаддон и Аксиманд. Оба капитана были в полном боевом облачении – Абаддон в блестящей черной броне юстаэринцев, Аксиманд – в бледно-зеленых доспехах.

Абаддон и Маленький Хорус посмотрели на подошедших Локена и Торгаддона. Враждебность, возникшая между ними во время аурейской кампании, пустила уже такие глубокие корни, что скрывать ее стало невозможно. Встретив суровый взгляд Абаддона, Локен ощутил печаль, он окончательно осознал, что светлый идеал Морниваля окончательно и бесповоротно умер. В полном молчании Локен и Торгаддон заняли свои места по другую сторону от трона Воителя.

Когда-то они стояли плечом к плечу на планете, названной ее обитателями Террой, и при свете луны, отраженной в воде, Локен дал клятву верности духу Легиона.

Казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

– Локен, Торгаддон, – окликнул их Хорус, и Локен, несмотря на все, что произошло в последнее время, ощутил прилив гордости при обращении Воителя. – На сегодня ваша роль – только наблюдать и демонстрировать братьям из других Легионов твердость наших намерений. Вы все поняли?

– Да, мой Воитель, – ответил Торгаддон.

– Локен? – спросил Хорус.

Локен кивнул:

– Да, Воитель.

Он ощутил на себе пристальный взгляд Хоруса, но продолжал неотрывно смотреть на высокие двери Совета Луперкаля. Створки бесшумно раздвинулись, и из темного коридора появился кроваво-красный ангел смерти.

Примарха Пожирателей Миров Локен видел и раньше, но до сих пор его поражала чудовищная физическая мощь. Ангрон был высоким, почти как Воитель, но гораздо массивнее и шире, а его непомерно большие плечи наводили на мысль о могучем тягловом животном. На злобном, покрытом шрамами лице были едва заметны глаза, прикрытые тяжелыми веками. Из выбритого черепа торчали уродливые имплантаты, вживленные в кору головного мозга, которые соединялись с воротом доспехов при помощи гофрированных трубок. На примархе сияла бронзовая гладиаторская броня с тяжелыми металлическими пластинами поверх кольчуги, делавшая его похожим на божество древнего мира. За спиной висело два цепных меча.

Локен слышал, что до того, как его отыскал Император, Ангрон был рабом, и хозяева насильно вживили дополнительные элементы в мозг, чтобы увеличить агрессивность и превратить Ангрона в совершенного убийцу для сражений на арене.

Сейчас, глядя на примарха, Локен склонен был верить этим слухам.

Советник Ангрона, Кхарн, сопровождал своего грозного командира, и его суровое, покрытое шрамами лицо казалось безмятежно спокойным по сравнению с отягощенным вечно клокочущей яростью лицом примарха.

– Хорус! – громыхнул Ангрон. – Как я посмотрю, Воитель встречает своего брата по-королевски. Неужели теперь я твой подданный?

– Ангрон, – невозмутимо откликнулся Хорус, – я рад, что ты смог к нам присоединиться.

– Неужели ты думал, что я пропущу такую потеху? Ни за что на свете, – ответил Ангрон голосом, которым мог бы говорить просыпающийся вулкан.

Вторая делегация, сияя пурпуром и золотом, вошла через вторые двери. Эйдолон во всем своем великолепии прошествовал через зал, а следом за ним – отряд Детей Императора со сверкающими мечами, чьи доспехи мало чем уступали роскошной броне командира.

– Воитель, лорд Фулгрим свидетельствует вам свое почтение, – официально и с большим достоинством произнес Эйдолон. Локен отметил про себя, что со времени последнего разговора с Воителем Эйдолон улучшил свои дипломатические навыки. – Он заверяет вас, что его неотложное дело почти закончено, и он сам вскоре к нам присоединится. Я уполномочен говорить от его имени и командовать Легионом в его отсутствие.

Локен перевел взгляд с Ангрона на Эйдолона и в очередной раз убедился в существовании неприязни между двумя Легионами. Разница между Детьми Императора и Пожирателями Миров была велика настолько, насколько это вообще возможно для двух Легионов Астартес. Воины Ангрона сражались и одерживали победы благодаря неудержимой прямолинейной мощи, а Дети Императора довели до совершенства свое умение разделять силы врага и последовательно их уничтожать.

– Лорд Ангрон, – с поклоном произнес Эйдолон, – для меня это большая честь.

Ангрон не снизошел до ответа, и Локен заметил, как напрягся оскорбленный Эйдолон, но дальнейшей эскалации напряжения помешало прибытие в Совет Луперкаля последней делегации, приглашенной Воителем.

Мортарион, примарх Гвардии Смерти, вошел в сопровождении отряда воинов, одетых в тускло мерцающие терминаторские доспехи. На броне самого Мортариона тоже не было никаких украшений, кроме медного черепа, символа Гвардии Смерти, прикрепленного к наплечнику. Его мертвенно-бледное лицо и череп были лишены всяких признаков растительности, а рот и горло закрывал массивный ворот, из щелевидных отверстий которого с шипением вырывались серые струйки пара.

Капитан Гвардии Смерти шел рядом со своим примархом, и Локен, узнав старого знакомого, не смог удержаться от улыбки. Капитан Натаниэль Гарро сражался вместе с Сынами Хоруса еще в те времена, когда они были Лунными Волками. Благодаря своему непоколебимому кодексу чести и прямому, честному характеру этот уроженец Терры завоевал дружбу многих воинов в Легионе Воителя.

Капитан Гвардии Смерти поймал взгляд Локена и слегка кивнул в знак приветствия.

– С прибытием нашего брата Мортариона, – заговорил Хорус, – собрание в полном составе.

Воитель встал с трона и спустился с возвышения в центр зала. В этот момент огни немного потускнели, и перед Хорусом возник светящийся шар.

– Это, – сказал Хорус, – модель Истваана III, любезно предоставленная картографами с управляемых сервиторами спутников. Запомните его хорошенько, поскольку здесь будет твориться история.

Иона Арукен оторвался от своих дел и, убедившись, что на него никто не смотрит, достал из-за пазухи форменной куртки карманную фляжку. В ангаре, как обычно в эти дни, кипела напряженная работа, и никто не обращал внимания на модератора. Время, когда подготовка к сражению титана класса «Император» могла заворожить любого, даже самого пресыщенного наблюдателя, давно миновало, и теперь немного осталось тех, кто еще не видел, как обновляется колоссальный корпус «Диес ире» для очередной битвы.

Арукен сделал небольшой глоток из фляжки и задрал голову, любуясь военной машиной, словно своей подружкой.

Бронированный корпус титана еще пестрел царапинами и вмятинами, которые не успели залатать сервиторы механикумов, и Иона ласково похлопал рукой по крепким пластинам, прикрывавшим нижнюю опору.

– Ну, милая, – сказал он, – тебе здорово досталось в последнее время, но я все равно тебя люблю.

При мысли о любви между человеком и машиной он весело усмехнулся, но все равно не мог не испытывать теплых чувств к машине, которая так часто спасала ему жизнь. Вместе с «Диес ире» они прошли сквозь огонь бесчисленных сражений, и, что бы ни говорил Титус Кассар, Иона верил, что в недрах могучего титана бьется сильное сердце и живет душа.