Труп в пруду - Роберт Казанский

недоумение местных жителей. К тому же, не забывай, ты – москвич, человек с Большой земли для них… – задрав вверх указательный палец, максимально загадочным голосом проговорил я.

– Нет, москвичей они, наоборот, не любят. Так что разломать барьер недоверия будет очень сложно, если вообще возможно! – резко встав со стула, Хикматов принялся шагать взад-вперед по комнате. – Нет, Тряпко что-то скрывает, это очевидно, дружище.

– Может, так-то оно так, но этого у него не выудить, хотя… – по моему лицу пробежала зловещая улыбка, – мы можем напоить этого товарища, ведь он не сильно старше нас, так что найдем, о чем поговорить, не так ли?

– Отличная идея, Ден! Но это мы сможем провернуть только завтра вечером: днем у нас будут дела на нашей территории. Там нужно будет кое-чем заняться, дружище.

– Я еще не до конца посвящен в то, какие нас завтра ждут дела, господин Хикматов, поэтому не понимаю, о чем вы, – я прилег на свой диван и вытянул ноги.

– Об этом завтра. Так вот, после Тряпко я отправился в магазин к Ямпольскому. Разумеется, за прилавком всегда он сам. Алкоголь он не продает, что позволяет ему закрываться в семь часов, оберегая себя от выходок всякой алкашни близлежащих сел. Хотя, я думаю, из-за отсутствия алкоголя в товарном ассортименте прибыль сильно хромает. Но я опять отвлекаюсь… А! У него в магазине я купил колбасы и сосисок, хотя главной причиной моего визита были далеко не гастрономические предпочтения нашего хозяина, конечно. Начав как бы невзначай разговор об убитом, Ямпольский, этот старый лис-еврей, начал уводить меня от этой темы, повторяя, дескать, «это не твое и не мое дело». Но все же мне удалось кое-что выяснить у него, – интригующе произнес мой друг.

– Слушай, Хикматов, не томи, а!

– Даже и не думал тебя томить, Ден. К сожалению, я не могу задавать много вопросов, потому как я не старая бабка семидесяти-восьмидесяти лет, которой везде нужно сунуть свой нос. Любой мой неосторожный и непродуманный вопрос может раскрыть меня, и тогда бы он непременно понял, что я тут вынюхиваю. Короче говоря, я выяснил только то, что Ямпольский играет в паре с Шуриком.

– Хорошо. Но теперь вопрос – с кем же в паре играет Пиратов?

– Вот в этом и загвоздка: я не понимаю, почему он не играл в тот вечер. Надо узнать, какую роль он там выполняет. Просто я реально не понимаю, каким там боком этот семидесятилетний старикан, – садясь на свой диван, медленно проговорил Якуб.

– Давай так: наш дед всегда играет в паре с Тряпко, Ямпольский – с Шуриком, эта учительница на пенсии – с Бобровым, который убит. При всем при этом, последняя парочка играет не всегда, так как заядлыми картежниками не является.

– Не думаю, что кто-то из них соврал мне! – прервал мои мысли вслух Хикматов. – А значит, старик Пиратов выступает в роли судьи во время их карточных баталий, ведь если Бобров с Инессой не играют, то за столом все равно есть четыре человека. А в бур-козла пара на пару играют именно вчетвером. Убитый с его напарницей, выходит, играли только тогда, когда нужно было подменить проигравшую пару. Все сходится, Ден! Но этого мало, нужно больше информации.

– Но это, к сожалению, никак не наталкивает меня ни на какие мысли, которые могли бы привести к установлению личности убийцы. Если мы уж решили, что убийца – кто-то из карточного клуба, то нужно проработать все версии.

– Пока что да. Но зато мы знаем, кто с кем играет, поэтому если убийца действовал не в одиночку, то мы, выходит, в два счета установим личность его сообщника. Сдается мне, что убийца – один из шестерых.

– Из пятерых, Яш! Андрея Семеновича нужно вычеркнуть из списка подозреваемых. Ты же сам сказал, что он спал ночью, значит у него есть алиби на момент убийства.

– У нас нет точной информации касательно времени и орудия убийства, так что рисковать я не могу. Расчленить «на живую» человека очень сложно, сам понимаешь. Значит, каким-то образом Боброва обездвижили и принялись рубить его на части. Следовательно, я, как человек, который подходит к выполнению любой работы с полной ответственностью, не могу позволить себе вычеркнуть нашего хозяина из этого списка. Ведь согласись, преступные наклонности у него есть, дважды отсидел, да и к тому же, мы ничего о нем не знаем, Ден! Я не уверен в Тихорецком, я всегда подозреваю всех.

– Ты, может быть, и нет! А я лично ручаюсь за него – он не убийца, Якуб! Не убийца! – громко рявкнул я и услышал звук открывшейся двери, что извещал о том, что Тихорецкий вернулся домой. – К тому же, ты разве будешь сомневаться в своих собственных наблюдениях?

– Я привык доверять своим глазам и ушам. Я готов с уверенностью заявить, что старик не расчленял тело, так как для этого у него просто-напросто не было времени. Он был под моим контролем. Но что ему мешало, скажем, стать соучастником? Да ничего. Быть может, он организовал это преступление, спланировал его и дал своему напарнику, допустим, тому же Тряпко указание – убить и расчленить Боброва.

– Но зачем? Зачем ему так зверски убивать этого мужика, тот ведь вообще живет в другом поселке.

– Вот в этом-то и наша задача. Убийство совершено явно не из охотничьего интереса, а в сугубо личных интересах. Нужно подумать, кому выгодна смерть Боброва. Кому она бы не помешала?

– Да черт его знает, Яш. Кому она может быть выгодна – да кому угодно, черт бы его побрал, – ответил я раздраженно.

– Отсутствие у нас на руках внятного и легкообъяснимого мотива убийства говорит о том, что мы еще очень далеко от финиша. Нам еще нужно очень многое сделать, а иначе рискуем не раскрыть эту загадку с трупом в пруду, Денис, – негромко и слегка раздосадовано сказал мне Хикматов, взгляд его моментально стал пустым.

– «Труп в пруду»… – задумчиво произнес я. – А ты знаешь, в этом что-то есть, Якуб. Как тебе такое название для дела?

– Главное – найти убийцу, а не думать о том, как бы нам назвать наше детективное занятие, – строго начал главный учредитель. – Я больше не допущу провала в расследовании! Мы разорвем этот порочный круг и раскроем дело!

4

Тихое и неторопливое подмосковное утро, вдали от шумных городских дорог, покорило меня с первого дня. Моя первая ночь в Акулово прошла до того безмятежно, до того легко… Признаться честно, так крепко и так