Звездная жатва - Роберт Чарльз Уилсон

— Чертов график. Что наш, что ваш. Надеюсь, в пятницу придете?

— Какая еще пятница?

— Эта пятница. У меня вечеринка. Я еще на прошлой неделе предупреждал.

— А, точно. Извини, Мэтт. Да, постараемся быть.

— Выглядишь пришибленным, — заметил Мэтт, и Джим не возразил. — Дело серьезное?

Джим кивнул.

— Тогда выкладывай. И пей свой чертов кофе, пока не остыл.

— В больнице какая-то дрянь творится, — сказал Джим. — Но меня никто не слушает.

По его словам, все случилось очень быстро.

Началось с понедельника. Джим получил пару жалоб от врачей из-за странных результатов анализов крови. Общие анализы, предметное стекло, эритроциты, лейкоциты. У пациентов с подозрением на анемию был чересчур низкий гемоглобин.

Кровь взяли заново, заказали новый анализ, Джим пообещал лично за всем проследить.

— Все было кошерно, я убедился. Но результаты… оказались хуже.

— Намного? — спросил Мэтт.

— Такие цифры нельзя показывать врачу. Что я должен был сказать? «Доктор, извините, но, согласно анализам, ваш пациент мертв»? А пациент в это время сидит у себя дома и смотрит «Дни нашей жизни»[5]. Хуже всего то, что парой образцов дело не ограничилось. Теперь у нас везде такие бредовые результаты. Гематология, гемостаз, иммунологическая реакция, тесты на группу крови. Невозможно проводить анализы. Каждый раз какие-то марсианские цифры.

— Проблема в лаборатории? — предположил Мэтт.

— Что это за проблема, если из-за нее все анализы испорчены? Вот и мне ничего в голову не приходит. Хотя я думал. Я поговорил со старшим ординатором, и мы решили передать самые важные исследования в другие лаборатории, пока не выясним, в чем проблема. Хорошо, мы это сделали. С тех пор прошло два дня. Мы все проверили. Вентиляцию на предмет неизвестных микробов. Качество стерилизации. Возможные замыкания в электросети. Все продезинфицировали. Провели анализ образца цельной крови из морозильника. Показатели в пределах нормы.

— То есть проблема решена?

— Вроде бы. Но у меня остались сомнения. Поэтому мы взяли свежую кровь у абсолютно здорового человека, посчитали тельца, гемоглобин, ретикулоциты, фибриноген плазмы, тромбоциты, сделали одноступенчатый количественный тест…

— И там снова ерунда? — догадался Мэтт.

— Не просто ерунда, — ответил Джим. — Такая дичь, будто мы исследовали стылую колодезную воду.

Мэтт почувствовал испуг, словно чья-то холодная рука погладила его по шее.

Если появилась новая патология и она распространилась настолько, что встречалась во всех анализах крови, проведенных Джимом… почему она не попалась больше никому?

— А что с анализами, которые вы отправили в другие клиники?

— Нам их не вернули. Мы обзвонили частные лаборатории. Говорят, извините, но результаты, кажется, недостоверные. Спрашивают, не были ли образцы повреждены или загрязнены во время перевозки. В это время старшему ординатору звонят из больницы Астории, спрашивают, не заметили ли мы странностей с гемограммами? Потому что они заметили. И в Портленде тоже.

— Господи, — выдохнул Мэтт.

— Так обстоит дело на сегодня. Конечно, все с ума сходят. До центра по контролю за заболеваниями не дозвониться. После обеда я взял еще один свежий образец и сунул под микроскоп — посмотреть, не изменилось ли что-нибудь. Ага. Появились чужеродные тельца, которых я никогда прежде не видел.

Мэтт отставил чашку, которая уже успела остыть у него в руках.

— Чужеродные тельца? Вирусы, что ли? Или бактерии?

— На стекле похожи на тромбоциты. Примерно того же размера.

— А это точно не тромбоциты? Может, просто деформированные?

— Я не идиот. Они не агрегируют. И окрашены иначе…

— Я не сомневаюсь в твоей компетенции.

— Да ладно, валяй, черт с тобой. Я бы на твоем месте усомнился. Главная странность в том, что еще вчера этих организмов там не было. То ли они так быстро размножаются, то ли просто прятались.

— Ума не приложу, что это может быть. Другое дело, если бы ты исследовал кровь пациентов с патологиями, но… твои доноры ведь здоровы?

— Насколько я могу судить, ни у кого нет признаков заболевания.

— Как это возможно? Лейкоциты низкие?

— Лейкоцитов вообще нет.

— Бред какой-то.

— Вот и я о том! Это очевидно! Я уже достаточно об этом наслушался. Если тебе нужны разумные объяснения, это не ко мне.

— Получается, что тельца безвредны?

— Ничего подобного я не говорил. В этом я как раз сомневаюсь. Ситуация развивается. Мне страшно, аж оторопь берет. Знаешь, что еще я заметил? Похоже, у всех сейчас насморк. Мэтт, у твоих пациентов тоже? Вроде бы ничего серьезного, но все до одного хлюпают носом. Зайди в людное помещение и пересчитай носовые платки. Загляни в аптеку. Все безрецептурные средства от насморка смели с полок. Мой фармацевт говорит, что даже аспирин почти закончился. Совпадение?

— Боже правый, — произнес Мэтт. — У меня в ванной есть полупустой флакон спрея от насморка.

— Ага, — кивнул Джим. — У меня тоже.

Энни шмыгала носом на работе. Лиллиан тоже. И Бет Портер.

И Рэйчел. Господи, Рэйчел.

Мужчины посмотрели друг на друга, не сказав ни слова, испытывая одни и те же страхи.

— Что тебе нужно от меня? — спросил Мэтт.

— Просто хотел поговорить. Все, с кем я общаюсь в больнице, весь персонал, либо хотят мгновенно найти решение, либо вообще не хотят об этом слышать, и точка. А еще я хочу выпить. Не этого дрянного кофе.

— Пойду откупорю бутылку, — предложил Мэтт.

— Спасибо. — Джим, показалось, на миг расслабился. — Знаешь, почему я на самом деле пришел к тебе?

— Почему?

— Потому что ты — один из немногих здравомыслящих людей на планете.

— Ты что, уже принял по дороге?

— Я серьезно. Всегда считал тебя таким. Мэтт Уилер, человек разумный. Вслух не говорил. Но лучше поздно, чем никогда.

«Лучше поздно, чем никогда». Это прозвучало многозначительнее, чем, наверное, предполагал Джим. Мэтт не остановился на пути к бару, но на всякий случай спросил, как можно спокойнее:

— Думаешь, мы все умрем?

— Возможно, — ответил Джим Бикс.

За разговором каждый выпил по несколько стаканов. Они вновь и вновь обсуждали одно и то же, избегая конкретных выводов, выдвигая гипотезы, косвенно проверяя таким образом степень легковерности каждого. Дошло до того, что захмелевший и уставший Джим произнес слово «машины».