Жертвы дракона. На озере Лоч - Владимир Тан-Богораз

– Не смей! – крикнул Юн сзади. – Не твоя!

Молодой охотник обернулся с удивлением и гневом.

«Сам хочешь?» – спросил он мысленно и смерил глазами фигуру колдуна. Сердце его сжалось от злобы и вместе от ревности.

Он скрипнул зубами и повернулся к добыче. Неожиданно от группы оленей отделился один, по рогам – молодой бык, с коричневой шерстью. Он мотнул головой, как будто бросил вызов, и решительно поплыл навстречу охотнику. Плыл он на редкость легко. Плечи его совсем выходили наружу. При каждом ударе сильных ног показывалась впадина спины и широкий круп, гладко-коричневый, блестящий от воды.

Яррий выгреб вперёд и хотел ударить копьём, но олень сделал резкий прыжок в сторону. Всё туловище его вышло из воды наружу, показались четыре ноги, и светлая полоска пространства блеснула под его брюхом. В ярком блеске полудня тело оленя казалось красным, почти кровавым. «Что он, ободранный, что ли?» – подумал Яррий.

Он вспомнил легенду о Драном Олене, но не ощутил ни страха, ни удивления. Впрочем, у него не было времени думать дальше. Его копьё попало в рога и сломалось пополам. Влажные белки сердитых глаз оленя мелькнули перед Яррием; передние ноги оленя упали на нос челнока и пробили его, как две острые секиры. Яррий выпустил весло и упал в воду, нырнул, потом выплыл и, разводя руками, поплыл вперёд, всё-таки к белой тёлке. Обломки челнока и копья плавали на поверхности.

Теперь молодой охотник был в таких же условиях, как и его добыча. Но он плавал нисколько не хуже, чем звери. И, кроме того, он лучше их понимал, как надо держаться наперерез течения. Через минуту он уже заплыл в группу оленей, подплыл к белой тёлке и положил ей руку на шею.

Другие олени ринулись в стороны. Белая тёлка плыла вперёд. Яррий плыл рядом с ней. Он не нанёс ей удара. Вода кругом него окрасилась в розовый цвет, но это вытекала его собственная кровь. Ибо обломок копья в схватке с коричневым быком отскочил назад и ранил его в грудь. У него кружилась голова, ноги его помертвели и повисли бессильно. Но он крепко держался рукою за шею белой тёлки и вместе с нею подвигался к берегу.

Юн Чёрный тоже подъехал сзади, но слишком поздно, чтобы вмешаться в битву. Он мрачно посмотрел на эту странную группу. Белое тело Яррия точно сливалось с шерстью тёлки. Они плыли рядом к берегу, прижимаясь друг к другу, как брачная чета.

Гнев вспыхнул в сердце колдуна.

«Мальчишка», – подумал он, – «хватает чужое».

Он сжал правой рукой копьё и подумал, что было бы хорошо одним сильным ударом пронзить обоих.

– Тебе, Дракон, – произнёс он короткую молитву и двинулся вперёд.

Коричневый олень, победивший Яррия, неожиданно вернулся. Он не обратил внимания на молодого охотника, который теперь плыл в воде со зверями, но челнок и человек с копьём опять вызвали в нём боевое чувство. Он поплыл навстречу Юну Чёрному точно так же, как и в первый раз. И вместо двух белых жертв Юну пришлось сперва принять эту битву с коричневым врагом.

Юн был осторожнее Яррия. Он сделал притворный выпад копьём, и когда олень отпрыгнул в сторону, он снова гребнул и снова ткнул копьём. Но и олень опять повернулся и прыгнул, как дельфин.

Копьё Юна скользнуло в сторону, но всё-таки вонзилось в оленя и попало в кость лопатки. Наконечник хрустнул. Олень прыгнул ещё раз, копьё сломалось. Только небольшой обломок остался в руках у Юна. Конец этого обломка расщепился, как будто кто расколол его ножом.

Юн бросил обломок на дно челнока и подхватил весло, которое уже собиралось свалиться и уплыть. Впрочем, оно было цело, и челнок не повредился в битве.

Юн посмотрел на Яррия и белую тёлку. Они были далеко, почти у берега. Тут Юн рассердился. Этот проклятый олень вырвал у него из рук двойную добычу и даже копьё.

Его честь требовала расправы с этим дерзким врагом, который, противно обычаю своего рода, первым нападал на человека. Он повернул челнок к оленю и стал искать глазами копьё. Оно выскочило из раны и плавало на воде. Юн осторожно подплыл, не спуская глаз с врага, и подобрал копьё. Но оказалось, что оно больше не годилось для охоты. Костяной наконечник был сломан пополам. Теперь это было не копьё, а обломок палки. Юн был безоружен и не мог напасть на оленя. Олень, впрочем, тоже не думал о нападении. Теперь он сидел в воде глубже прежнего и плыл медленнее. Опытный глаз Юна заметил красные струйки в воде у его левой лопатки. Это была кровь, вытекавшая из раны.

Юн стал щупать руками пояс, но не нашёл ни ножа, ни поясного мешка. Он, должно быть, обронил их во время последнего стремительного бега к тростникам, на место засады, под Лысый Мыс. Он на минуту нахмурился, потом немного подумал и достал осторожно со дна челнока первый короткий обломок копейного древка. Он ещё раз внимательно осмотрел его, потом поднёс ко рту и расщепил зубами. Один из расщепов был острый и гладкий, как осколок кости.

Олень уплывал вперёд смирно и грузно.

– Не уйдёшь, – сказал Юн.

С решительным видом он ударил веслом, догнал оленя и подъехал вплотную к его рогатой голове. Олень сделал движение, как будто хотел прыгнуть, но уже не мог.

– Теперь не можешь, – сказал Юн с насмешкой.

Он схватил оленя левой рукой за рога, а правую, вооружённую осколком копейного древка, как будто кинжалом, вытянул вниз, опустил в воду и нащупал то место оленьего тела, где было сердце. Юн двинул рукой, и осколок вошёл. Юн нажимал ладонью, и дерево шло всё глубже и глубже, как будто копьё. Потом Юн сломал осколок и оставил его в ране.

– Тебе, Дракон, – сказал он. – Чёрного за белого. Прими…

Он достал верёвку со дна челнока, накинул на рога, укрепил и повёл тело на буксире к близкому берегу. Ибо это была жертва, а не часть добычи, и её нельзя было отпускать вниз по течению.

Они были уже на два поворота ниже Лысого Мыса и далеко впереди, на виду у всех стали выплывать ладьи, широкие, медленноходные, но зато поднимавшие много груза. Это шли женщины подбирать добычу. Нужно было вернуться, чтобы не встретиться с ними на водяном поле.

Через две минуты Юн догрёб до берега, вытащил оленя на песок. Он перерезал ему горло ножом, чтобы выпустить дух жизни, и положил его на землю головой на полночь. Олени, доплывшие до этого берега, давно исчезли. На перестрел копья лежало не песке белое тело. Это было тело Яррия Ловца. Его рана, омытая водою, перестала сочиться. Он был в сознании, но до того обессилел, что не мог подняться.

Белой тёлки нигде не было видно. Она не стала медлить и убежала вместе с другими.

Ронта шла по тропинке мимо ручья Калава, в густых камышах. Камыши были высокие, прямые, гибкие, как зелёные копья. Их острые верхушки поднимались выше её головы. Тропинка была узкая и глубоко втоптанная в землю. Её проложили кабаны, продираясь сквозь эту чащу. С обоих боков смыкались две плотные, зелёные стены. Даже в глазах становилось черно, если взглянуть сквозь частые стебли налево или направо. Оттого Анаки называли эти камыши чёрными камышами.