90-е: Шоу должно продолжаться 2 - Саша Фишер

пальцы нежно поглаживали мне грудь и играли с пуговицей на рубашке. То расстегивая, то застегивая.

— Я унесла табуретку обратно в свою комнату. И до самого своего следующего выхода старалась повторять шепотом, как звучит мое полное и настоящее имя взрослой артистки. Потом я снова вышла к гостям. У них еще на лицах такие улыбки были, как будто резиновые. Ну, заметно было, как им интересно сидеть и молча слушать мои выступления. Но что поделаешь, я же дочка хозяев… И вот я ставлю табуретку. Выбрасываю вперед руку и гордо объявляю: «Выступает Людмила Говядина!»

Ася, я и еще один забредший на кухню волосатик из компании Боржича громко заржали.

— Ой, прости, — я прижал Люсю к себе. — Ты тут детскими травмами делишься, а мы нетактично смеемся.

— Да все нормально, гости тоже заржали, — сказала Люся все тем же напевным голосом. — Просто когда ты про концерты сказал, я сразу эту историю вспомнила. И еще поняла, что названия у нас нет. Ася, может назовем наш дуэт Людмила Говядина?

— И получится, что ты Людмила, а я Говядина? — медленно проговорила Ася. — Я вообще-то думала стать вегетарианкой. Мне жалко есть убитых животных.

— Но пока ведь не стала? — спросил я.

— Нет, — после короткой паузы ответила Ася. — Сало и курицу вегетарианцам ведь тоже нельзя. А я люблю…

— Курицу и свинью не так жалко, да? — ехидно заметила Люся.

— Не знаю, — Ася пожала плечами и потушила воткнула бычок в компанию к сотням его собратьев в стеклянной банке. — Я когда первый раз ножки Буша увидела, я поверить не могла, что бывают такие толстые курицы. А зачем вообще жить, если ты такой толстый?

Вообще-то этот занимательный диалог начался с моего предложения о концертной деятельности. Но возвращать забавных хиппушек к основной теме разговора я не спешил. Они были смешные, странные и какие-то совершенно ненапряжные. Кажется, если я прямо сейчас возжелаю предаться с ними страстному сексу на этой самой кухне, их это нимало не смутит. Тоже, кстати, неплохая черта. Моим говнарям такие подружки не помешают. Без комплексов, без заморочек. Осталось понять, есть ли у них пунктуальность. Но это выясняется только опытным путем.

Бородатый мужик в свитере, больше похожий на барда, чем на рокера сбивчиво и перескакивая с пятого на десятое, пересказал нам устав рок-клуба, несколько раз подчеркнув, какая большая на нас лежит ответственность на данном этапе развития страны. Скучно было, трындец. Перед тем, как завалиться в кабинет, где все это происходило, я накрутил своим хвосты, чтобы не ржали и сделали внимательные лица. Но даже мне самому это удавалось с огромным трудом. Я слушал бородатого и ломал голову, как вообще так получилось, что вся такая со стороны разгульная и шалопайская рокерская тусовка управляется таким удивительно скучным образом. Впрочем, управляется ли? Как я уже понял, большая часть членов рок-клуба положили на его руководство здоровенный болт. И вся их активность сводилась к получению бесплатных билетов на концерты и… И все. А, ну да. Некоторые еще на этих самых концертах выступали.

С другой стороны, пока еще во главе площадок стоят точно такие же люди, как и во главе рок-клуба. И для них эти самые корочки — не такая уж и бесполезная картонка. Да, Союз скоро рухнет. Но по инерции какое-то время они еще будут работать. И я попытаюсь извлечь из них максимальную пользу. Ну а потом можно будет повесить эти корочки на стену под стекло. Вместе с нашими первыми инструментами, доставшимися в наследство от самодеятельного ВИА НЗМА. И водить на экскурсии будущих поклонников.

Пригодится, в общем. Так что я слушал бородатого, разрываясь между желанием зевнуть и заржать. И тыкал локтем в бок Бельфегора, который явно страдал от того же самого. К финалу своего спича лектор зачем-то приплел что-то про контркультуру и пространное объяснение, что гопники — это члены молодежного движения гоп-стоп, которое символизирует все плохое, с чем мы должны будем бороться. И собрание закончилось. Мы поставили свои подписи в бумажке о прохождении инструктажа и с облегчением вывалились в фойе.

— Уф, наконец-то! — Бегемот облегченно вытер лоб. — Я думал сдохну от скуки… Может куда-нибудь пожрать сходим? А то у меня аж желудок к спине прилип!

— Не, братва, в этот раз без меня, — я покачал головой и пошел навстречу Еве. Она как раз встала с подоконника, когда мы вышли.

— Привет! — она помахала рукой моим парням, я чмокнул ее в щеку, и мы вышли из ДК на улицу.

— Так что у тебя сегодня за сюрприз? — спросила Ева, когда мы свернули с площади.

— На самом деле, ничего серьезного, — улыбнулся я. — Просто один приятель показал мне место, где готовят отличный кофе. А по средам там как раз затишье.

Когда мы вышли из союза журналистов, уже начали сгущаться сумерки. Как и обещал Иван, все завсегдатаи уютного и спрятанного от посторонних глаз места находились где-то еще, так что время мы проводили только в обществе друг друга и скучающей баристы. Погода была неплохая, так что мы решили немного прогуляться по старой части города.

Сумерки слегка маскировали следы тлена и разрушения, но смотреть все равно было грустно. Дореволюционная еще часть Новокиневска была на самом деле довольно миленькой. И в двадцать первом веке город взялся за ум и вернул ей первоначальный облик. Но здесь, в девяносто первом, невысокие кирпичные дома, изуродованные слоями штукатурки и облупленной краски, выглядели убого. А деревянные так и вовсе смотрелись какими-то бараками, несмотря на всякие резные элементы декора.

Да уж, как много на самом деле всего поменялось за эти годы…

— А мне не приходило в голову, что в кофе можно добавить сироп, — сказала Ева, старательно не наступая на трещины на асфальте.

— Если молоко вспенить, то еще вкуснее получится, — сообщил я.

— О сколько нам открытьиц чудненьких готовит просвещения душок, — хихикнула Ева. — А ведь я слышала уже про это кафе. Однокурсник мой рассказывал, он вроде как в газете подрабатывает. Но я не думала, что оно такое… Необычное.

— Я надеялся, что тебе понравится, — я обнял ее за талию, притянул к себе и поцеловал.

Парочку парней с противоположной стороне улицы я срисовал, как только они вдруг резко изменили траекторию и двинули в нашем направлении наискосок через улицу.

— Ты смотри, какая ляля у этого волосатика! — прямо с середины дороги начал один. Куцая курточка, задранная так высоко, что топорщилась пузырем на животе. Треники с лампасами. На затылке стриженной под полубокс башке — черная шапочка-гандончик.

— Слышь,