Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин

Джон не заговорил с ней, но его молчание еще больше тревожило ее. Он выжидал момент, когда она заснет, чтобы наброситься на нее и утолить свою страсть, хотя, если уж быть честной, он ни разу не польстил ей и не позволил себе ни одного неджентльменского жеста по отношению к ней. Он даже не смотрел на нее. Она старалась не замечать этого. Этот человек – плут и способен на любую подлость.

Почти у самой двери дома послышалось гнусавое гортанное пение, и прежде чем она собралась с силами, схватилась за нож или набрала в легкие воздуха, чтобы закричать, Джон Гилберт, ее покровитель, прыгнул в постель, преодолев расстояние между ними, и оказался лежащим поверх нее и зажал ей рот поцелуем, лишив возможности даже вздохнуть.

Дверь распахнулась, качаясь на кожаных петлях, с такой силой, что задрожали оконные стекла. Черный Бен шагнул к постели и склонил над ней свою пьяную красную рожу. Парик его съехал набок, а близко посаженные глаза обшарили всю комнату.

– Прошу прошения, Джон, – загремел голос Бена. – Я усомнился, что ты способен уложить в постель эту ледяную деву.

Джон Гилберт оторвал от Анны свой рог и с иронической улыбкой посмотрел на него:

– Как видишь, Бен, ты недооценил мои способности.

– Значит, она все-таки распутница?

У Анны перехватило дыхание, и она принялась извиваться под придавившим ее телом Джона, когда он снова начал ее целовать. Затем провел языком по своим губам, как бы смакуя ее вкус, и нахмурился.

– Возможно, со временем, Бен, она и станет такой, но сомневаюсь, что в данный момент у нее хватит умения, чтобы тебя удовлетворить.

Черный Бен вовсе не был в этом уверен. Он попытался приподнять с них покровы.

– Да ну, Бен, – стал его урезонивать Джон, сопровождая свои слова небрежной улыбкой, – я удивлен, что такой бравый джентльмен и достойный рыцарь большой дороги, как ты, помешает своему собрату по ремеслу в момент, когда тот готов предаться страсти.

– Я только сорву поцелуй с уст твоей бабенки и удалюсь. Ты ведь не откажешь старине Бену в такой малости?

– Если леди не станет возражать.

Анна ушам своим не верила. Мало того что Джон Гилберт лежал на ней, что целовал ее, притворяясь, будто это не более чем игра, он не вступил в единоборство с этим негодяем, чтобы защитить ее честь. Анна пришла в такую ярость, что силы ее оставили и теперь она лежала безвольная и не способная к сопротивлению.

Но когда темное лицо Черного Бена приблизилось к ней, гнев возобладал над пассивностью, ее рука нащупала кинжал, и одним быстрым движением Анна приставила его острие к шее Бена.

Бен с ревом отпрянул, и рука его оказалась на эфесе шпаги.

– Подумай, Бен, – заговорил Джон, – прежде чем обрушить свою ярость на эту дурочку. Она хоть и дочь судьи, но пользуется моим покровительством. Мне придется убить тебя, а если в этом поединке погибну я, шериф будет тебя преследовать, какую бы часть добычи ты ему ни предложил. Все английские законники возжаждут твоей крови.

Бен, поколебавшись, вложил шпагу в ножны.

– Должно быть, ты прав, Джон, но я не забуду ни эту ночь, ни эту девку.

Он посмотрел на Анну и, растянув рот в гнусной ухмылке, протопал к двери и с подчеркнутой осторожностью прикрыл ее за собой.

– Вы что, спятили? Слезьте с меня немедленно! – зашипела Анна.

– С радостью, – ответил Джон шепотом, перекатился на постели и прижал палец к губам. – Только не шумите. Бен рыщет вокруг дома.

Внезапно она содрогнулась, но не только от страха и отвращения. Близость Джона Гилберта встревожила ее до такой степени, что горечь его предательства показалась ей особенно тяжкой.

– Вы готовы были разрешить этому ужасному человеку поцеловать меня.

– Лучше один поцелуй, чем дюжина мертвецов. Особенно если бы одним из них оказался я. Кто тогда защитил бы вас и стал терпеть ваш дурной нрав, леди?

– В вас нет отваги, сэр, – заявила Анна с презрением.

– Надеюсь, вы не собираетесь плакать? – прошептал Джон.

– Такого удовольствия я вам не доставлю, – заявила Анна, глотая слезы.

– Хорошо, – сказал Джон, – потому что я собираюсь просить вас еще об одной услуге, которая будет вам в тягость, миледи.

– Я сделаю все, что угодно, если вы оставите мою постель, сэр.

– Оставлю, и сделаю это очень быстро, но не сию минуту. А в дальнейшем от вас потребуется помощь. Помогите мне убедить Бена, что вы моя женщина.

– Вы заходите слишком далеко, сэр!

– Это будет всего лишь видимость, притворство, не более того, мне это так же претит, как и вам, – сказал он, хотя притворство этой ледяной леди каким-то непостижимым образом его волновало.

– Что за видимость? – фыркнула Анна.

– У меня есть некоторый опыт игры на сцене. Сама Нелл Гвин учила меня актерскому искусству, а я поучу вас.

Анна готова была поклясться, что этот хвастливый плут наслаждается ситуацией. Она показала ему лезвие своего кинжала, и он в притворном страхе широко раскрыл глаза. Будь проклята его наглость! Потом Анна услышала под окном тяжелые шаги Бена и с трудом подавила желание прижаться к Джону Гилберту.

– Что мне делать? – спросила она шепотом.

– Блефуйте, изображайте страсть и ее пик, миледи, как делают многие женщины, хотя, клянусь, ни одна из тех, кого я любил, не притворялась.

– Меня не интересует ваша плутовская биография, сэр. Нужны простые и ясные инструкции, что делать, чтобы поскорее покончить с этим фарсом.

Он потянулся к ней:

– Тогда повернитесь.

Она кольнула его руку острием кинжала, он вздрогнул и слизнул каплю крови.

– Вы не смеете меня трогать, – сказала она. – Не прикасайтесь ко мне.

Он поднял руки, демонстрируя готовность сдаться. На губах его играла обаятельная улыбка.

– Вы, Анна, женщина, способная поставить под сомнение даже мой огромный опыт. Неужто даже в постели мы должны придерживаться условностей?

– В постели особенно, сэр.

– Тогда начнем.

– Как?

– Я должен услышать ваши стоны, как если бы ваши фантазии подвигли вас на жертву великой и подлинной любви.

Анна сочла это глупым, но воспоминание о жирных красных влажных губах Черного Бена возле ее лица и непрестанный звук его тяжелых шагов снаружи сделали свое дело. Анна попыталась застонать.

Джон подвинулся к ней поближе, не касаясь ее.

– Вы, леди Анна, издали звук, похожий на беличий писк.