Зимняя сказка - Марк Хелприн

Едва солнце, обещавшее первый по-настоящему теплый весенний день, выглянуло из-за горизонта, они положили своего младенца в кораблик и осторожно опустили его на воду. Он быстро поплыл к берегу по лазурным, искрящимся на солнце волнам и вскоре совершенно исчез из виду. Женщина горестно зарыдала.

– В любом случае тебе рано или поздно пришлось бы проститься с ним, – попытался успокоить ее мужчина. – Какая разница, когда…

Не в силах продолжать, он посмотрел на ее посеревшее лицо. Разве мог он ее защитить? Разве мог он ее успокоить?

Миниатюрная «Цитадель справедливости», подскакивая на волнах подобно пони, устремилась вслед за мятущимся волнами прилива, участвовавшим в своеобразных скачках: Бруклин против Манхэттена. Никто так и не заметил этого крошечного кораблика, чудом проскочившего между снующими по гавани баржами и пароходами и медлительными тяжеловесными паромами. К вечеру волны принесли его к берегам Джерси в районе Бейонн-Марш.

Это загадочное место пребывало в постоянном движении, очертания его поросших камышом каналов и заливов, над которыми нависала облачная стена, постоянно менялись. Тем не менее «Цитадель справедливости» благополучно преодолела лабиринт каналов и проток и, попав в залив, который был скорее пресным, чем соленым, поскольку в него впадало сразу шесть речек, уткнулась носом в длинную белую песчаную косу. За всю эту теплую весеннюю ночь с сотнями миллионов звезд ребенок, убаюканный волнами, не издал ни звука.

Жители болот любили повторять: «Истина не круглее конского глаза». Что бы ни означали эти слова, они были известны уже не одному поколению этих прирожденных охотников и рыболовов. Они пробирались через тростниковые заросли с такой скоростью, что за ними не могли угнаться даже зимородки. Они настолько сроднились с болотным воздухом и водой, что перестали бояться облачной стены. Вид косматых болотных жителей, с воем и гиканьем несущихся перед облаком, потрясал тех редких обитателей суши, которые становились невольными свидетелями подобных гонок. Стремительно перемещавшаяся облачная стена настигала даже орлов, жители же болота умудрялись выныривать из-под нее, работая веслами с такой бешеной скоростью, что их каноэ с высоко задранными носами в любой момент могли перевернуться. Удалившись на безопасное расстояние от облака, они охлаждали свои разгоряченные тела, погружая их в воду, подобно тому как кузнец погружает в чан раскаленное железо.

Неказистые болотные жители занимались рыбной ловлей или сбором моллюсков в пустынных заливах и протоках, нисколько не страшась при этом нависавшего над ними огромного белого облака. Мало того, им хотелось, чтобы оно почаще двигалось, поскольку оно очищало водную гладь от желтоватых бревен и золотистого тростника. Этим по-своему замечательным людям нравилось состязаться с ним в скорости на своих узких каноэ, тем более что в отличие от прочих людей они умели находить с ним общий язык. При всем при том они были примитивны, невежественны, грубы и грязны. Платить столь высокую цену за возможность охотиться на моллюсков в мелких прибрежных водах у подножия облачной стены, вероятно, согласился бы далеко не каждый, однако у обитателей болот иного выхода попросту не существовало.

Под утро, когда «Цитадель справедливости» уже прибило к песчаной озерной косе, Хампстоун Джон, Абисмилла и Возничий Волопас, принадлежавшие к числу болотных обитателей, отправились на ловлю жирных морских окуней, проникших в озеро через лабиринт проток из Гудзона. От волнующейся облачной стены их отделяло примерно две мили. Облако грохотало, ворочалось, плыло, вскипало, потрескивало, стонало и пело. Рыбаки расставили свои сети. От воды, над которой поднималась молодая поросль тростников, веяло свежестью.

Стоило взойти солнцу, как в камышах стал посвистывать ветер и по озеру пошли волны – то золотые, то красные, то белые, то желтые, – что пели подобно колоколам, или гобоям, или хорам иных миров. Когда волна света обратилась в белую пену у подножия облачной стены и, отразившись от нее, заполнила своим светом и теплом тигель города и залива, обитатели болота почувствовали присутствие чего-то могучего и щедрого – им казалось, что эта симфония света и звука предвещает чистое золото грядущего прилива, волны которого в один прекрасный день захлестнут весь мир и разрушат облачную стену. Они слышали об этом. Они слышали о всесильном свете, который зальет и город, и залив, свете, который сделает прозрачными металл и камень. Они надеялись когда-нибудь увидеть его, но не смели мечтать об этом, хотя едва ли не каждое утро любовались его отражениями.

Несколько раз забросив и вытащив сети, рыбаки решили передохнуть и перекусить сушеной рыбой, редиской, черствым хлебом и брагой из моллюсков. Эта брага, пользовавшаяся у болотных жителей чрезвычайной популярностью, меняла цвет в зависимости от выдержки и температуры и в конце концов становилась темно-красной. Это значило, что она холодна, густа и выдержана. Рядом с этим удивительным нектаром мед казался чем-то вроде лошадиной мочи. Рыбаки молча поглощали пищу, не покидая своих длинных каноэ. Возничий Волопас обвел взглядом горизонт и, привстав от удивления, озадаченно пробормотал:

– Там корабль…

Он прекрасно знал, что ни один корабль не смог бы доплыть до этих отмелей. Хампстоун Джон, который был постарше своих товарищей, посмотрел в ту же сторону, но ничего не заметил. Он ясно представлял себе размеры дельты и потому искал взглядом настоящий корабль, а не его копию, уменьшенную в несколько десятков раз.

– Где, Возничий Волопас? – спросил он. Абисмилла, не переставая жевать, обвел взглядом горизонт и тоже ничего не увидел.

– Там, Джон, там, – ответил Возничий Волопас, указывая в том же направлении.

Теперь корабль увидел и Хампстоун Джон.

– Он очень далеко, – пробормотал он, – и в то же время очень близко. Он не движется. Может быть, его оставило здесь облако… На его борту могут быть самые разные грузы: оружие, инструменты, патока. – Эти слова несказанно обрадовали Абисмиллу, который любил патоку больше всего на свете. – Там могут быть и пострадавшие.

Они спрятали еду, расселись по каноэ и поплыли к «Цитадели справедливости». К своему крайнему удивлению, они оказались возле этого крохотного суденышка буквально через минуту.

Абисмилла принялся ощупывать собственное тело – ребра, нос и колени, – решив, что неожиданно превратился в великана. Его спутники вели себя спокойнее, однако искусно сработанная модель вызывала крайнее удивление и у них. Ее рангоуты и палубы были темнее промасленного ореха, сталь корпуса своим цветом походила на китовый бок, бронзовые детали потускнели так, словно корабль этот уже не один год плавал по морю, а не стоял под стеклом витрины.

– Смотри-ка, – протянул Хампстоун Джон, указывая на маленькие белые буквы, – здесь какая-то надпись.

– Что такое? – спросил Возничий Волопас, озадаченно глядя на дымовую трубу.

– Вот это, – буркнул в ответ Хампстоун Джон, ткнув пальцем в нос корабля.

Возничий Волопас стал ощупывать пальцами крохотный якорь.