Malaria - Андрей М. Мелехов

Лейтенант, как и все остальные, принимал живое участие в разговорах с уже получившими назначение офицерами. С одной стороны, он, разумеется, боялся неизвестности. Еще больше он опасался того, что по какой-то причине не сможет хорошо выполнять свои новые обязанности. Но, несмотря на инстинкт самосохранения, наперекор здравому смыслу и заветам родителей, его тянуло навстречу возможной опасности. Много раз бессонными ночами он пытался проанализировать свою иррациональную зависть по отношению к тем, кто побывал на войне. Очевидно, что дело было не в патриотизме. Ведь в конце концов, здесь, в Анголе, он не защищал свою страну от агрессора и не выступал на стороне обиженных против чудовищной несправедливости. Почему же ему так хотелось совершить нечто героическое даже ценой ран и потерянного здоровья? Наверное, Лейтенанту стало бы легче, если бы он знал, что, казалось, необъяснимое с точки зрения здравого рассудка желание повоевать испокон веку свойственно бесчисленным поколениям молодых и здоровых мужчин, соревнующихся за право лидерства. Разумеется, он не был одинок. Многие из его сослуживцев маскировали это тайное желание пройти испытание огнем показными признаниями в трусости и желании «закосить». Главные идеологи страны, наверное, сначала бы не поверили, а потом зарыдали от умиления, узнав, что, несмотря на тупость советской пропаганды, в Красной Армии по-прежнему встречались чистые, интеллигентные, глупые мальчики, готовые пожертвовать многим, чтобы получить право считать себя настоящими мужчинами.

Когда очередь войти в заветный кабинет дошла до нашего героя, он глубоко вдохнул, пытаясь сдержать биение сердца, и, сняв кепи, открыл дверь. Референт со своим обычным унылым видом посмотрел на еще одного «молодожена», устало потер покрытое оспинами лицо и, заглянув в список, пригласил:

— Да ты садись, садись! Откуда родом?

Услышав о происхождении вновь прибывшего, референт равнодушно кивнул и, вновь заглянув в список, доверительно спросил:

— Слушай, ты португальский-то знаешь?

Лейтенант, который, между нами, имел достаточно трезвое мнение о персональных итогах годичного обучения на «ускоре», все же сумел уверенно ответить:

— На экзамене получил «отлично»!

— А главное правило?

— Так точно! Никогда не молчать!

— Правильно! Так вот, могу предложить тебе либо управление Восточного фронта, либо отдельную бригаду радиоразведки в Уамбо. Это — фронт Западный. Что думаешь?

Так как Лейтенант молчал, референт вздохнул и озвучил еще один вариант:

— Или, учитывая твое знание английского, могу отправить в секретный лагерь Африканского национального конгресса! Но предупреждаю: его могут скоро закрыть!

Лейтенант еще раз глубоко вдохнул, облизал пересохшие от волнения губы и хрипло озвучил свой выбор:

— Радиоразведка!

— Хорошо! Там ты будешь одним толмачом при трех «хабирах»[4]и двух специалистах. Старший группы — полковник по прозвищу Ильич. Между нами, девочками, редкая сволочь! На всех твоих предшественников я получал доносы в среднем один раз в месяц. Все эти ребята неизменно переводились в иные места. Почему-то задержался только последний парень — честь ему и хвала! Но он уезжает в Союз. Запомни — должность ответственная! Ты будешь каждый день переводить для Главного военного советника и иногда для Москвы передачи «Черного Петуха» — радиостанции Савимби. Ты же будешь переводить часть как открытых, так и дешифрованных радиоперехватов партизан. Очень прошу: будь аккуратным! Чтобы бомбы, по возможности, падали не на мирных жителей! Мне тут скандалов не нужно! Да и времена сейчас иные! Сам знаешь!

* * *

Лейтенанту повезло с самолетом. Дело в том, что единственным сравнительно безопасным средством передвижения для советских офицеров в Анголе были советские же военно-транспортные самолеты «Ил-76» и «Ан-22», зафрахтованные правительством страны. Разумеется, по стране регулярно передвигались воинские части и колонны снабжения — десятки тяжелых грузовиков в сопровождении бронетехники и вертолетов. Но колонны часто попадали в засады партизан, которым находившееся в них продовольствие и снаряжение были столь же необходимы, как и правительственным войскам. Несмотря на всяческие запреты из Москвы, советским военным порою приходилось по долгу службы путешествовать в составе этих колонн и, конечно, вместе с ними попадать в непростые ситуации. Нарушались и приказы летать только в советских самолетах.

И все же в подавляющем большинстве случаев средством сообщения между провинциальными центрами служили огромные «Илы» и «Аны», которые посещали каждый из них два-три раза в неделю. Очередной рейс в Уамбо был назначен на следующее утро. Наш герой с трогательной сентиментальностью, столь часто свойственной сослуживцам, попрощался с разъезжавшимися по местам службы друзьями. Олег помог ему и Игорю из Донбасса, также направлявшемуся в Уамбо работать с преподавателями военного училища, погрузить пожитки все в тот же грузовик с фиделевским лозунгом на борту. Водитель, проехав по уже знакомому маршруту в обратном направлении, почти не тормозя проследовал через охраняемые кубинцами ворота военно-воздушной базы. Со знанием дела ориентируясь на бетоне летного поля, он подрулил к громаде одного из находившихся на стоянке «Илов». В этот раз таскать сумки оказалось гораздо легче: грузовик подъехал задним бортом прямо к открытому люку военно-транспортного самолета. С помощью членов экипажа, одетых в боевые комбинезоны советских вертолетчиков с характерным мелким рисунком камуфляжных пятен, дермантиновые чемоданы быстро перекочевали в темное ребристое брюхо «Ильюшина». Лейтенанту показалось, что он попал внутрь чудовищной рыбы, которая к тому времени уже проглотила десятки ящиков с авиабомбами, макаронами и сгущенным молоком. Погрузка продолжалась через заднюю рампу силами ангольских солдат. Покосившись на них, штурман самолета предложил сложить личные вещи поближе к бронированной двери кокпита.

Обоснованность подобных мер стала очевидной очень скоро, когда Лейтенант вышел понаблюдать за бурлившей жизнью авиабазы. Африканцы, грузившие в самолет ящики с макаронами, в какой-то момент «уронили» один из них на бетон. Ящик развалился, и из его чрева посыпались пластиковые пакеты со спагетти. Солдатики накинулись на содержимое ящика, как пираньи на бразильского быка, решившего по своей круторогой глупости омыть чресла в Амазонке. В считанные секунды от макарон не осталось и следа. Сержантик из службы снабжения фронта запоздало выстрелил в воздух из пистолета, но это не принесло никакого результата (разве что советские офицеры присели от страха и неожиданности, а потом обматерили стрелявшего за нарушение правил безопасности). Тем временем вокруг грузившегося «Ильюшина» началось активное движение. Мимо него медленно рулили на взлет транспортники, отправлявшиеся на другие фронты, проползали грузовые и штурмовые вертолеты, проезжали машины, набитые ящиками и солдатами. На красноватой земле возле бетонного покрытия тут и там в облаках пыли можно было увидеть ожидавших своей участи африканских пассажиров с пожитками. Лейтенант не видел голливудских фильмов о вьетнамской войне, но происходящее вокруг почему-то навевало ему ассоциации с американской базой где-нибудь в Сайгоне. Когда погрузка закончилась, летчики вдруг обнаружили, что в топливные баки попала металлическая стружка. Эта неприятность задержала вылет еще на три часа. Наконец все было улажено и проверено, огромный люк рампы медленно закрылся, и «Ил-76» вырулил на взлет. Лейтенант, Игорь и их соратники, немало проголодавшиеся к тому времени, пообедали палкой советской сухой колбасы. Когда огромный транспортный самолет, натужно ревя двигателями, взмыл в раскаленное небо над Луандой, переводчики устроились на ящиках с бомбами и забылись сном.