День гнева - Йонас Бонниер

Но горка была совсем невысокой, и рядом с ней никого не просматривалось. Анна обошла вокруг, сердце бешено пульсировало и будто переместилось в горло.

Неужели с тех пор не прошло и тридцати минут?

Анна вытащила мобильный, и в этот момент появился он.

Юнни Мохед, долговязый тип из «Секонд-хенда».

– Привет, – сказал он. – Спасибо, что пришла.

Анна огляделась. Или он и в самом деле имел в виду ее?

– Это ты посылал мне сообщения?

Юнни кивнул.

– Кого-то нужно спасать?

– Меня. Это меня ты сейчас будешь спасать.

– Тебя?

– Именно. Я должен был увидеть тебя – иначе смерть.

Юнни был так серьезен, что Анна не сразу поняла, что он шутит.

– Смерть?

Юнни наклонился и прижал рот к ее губам. Анна была так ошарашена, что не знала, как реагировать. Он же тем временем осмелел и просунул язык между ее зубами. У Анны по спине пробежала холодная дрожь, после чего она наконец нашла в себе силы оттолкнуть его. Анна отскочила назад и вперила в парня злобный взгляд:

– Ты чего?

Юнни потупился, ему стало стыдно. Он и в самом деле был очень длинный и тощий. При этом довольно симпатичный, чего Анна раньше почему-то не замечала, с ежиком светлых волос и круглыми, синими глазами.

– Ты что делаешь?

– Ты только что спасла меня, – он оставался серьезен. – Теперь я смогу умереть счастливым.

Наконец Анна поняла, зачем ее сюда позвали. И вздохнула, глубоко и раздраженно.

– Но почему парни бывают такими дураками! – воскликнула она и, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла.

Юнни остался стоять где стоял, возле велосипедной парковки.

Спустя десять минут Анна снова лежала в постели и улыбалась. Ее в первый раз поцеловали по-настоящему.

10

В среду десятого июня Синдре Форсман проснулся, как обычно, в половине седьмого. Он наскоро умылся, надел хлопковую рубашку с короткими рукавами и бежевые «чиносы», – день обещал быть солнечным. Кристина на кухне готовила кофе и разогревала молоко в кастрюльке на плите. Ирис и Антон, как и всегда в это время, спали.

– Сегодня вернусь поздно, – предупредил Синдре, усаживаясь за стол, – у нас запланировано совещание в доме Пера и Ирмы. Надо обсудить кое-какие важные вопросы, это может занять некоторое время.

Комната была залита ярким солнечным светом. Тень от оконной рамы крестом лежала на кухонном шкафу. Синдре поднял очки на лоб и протер глаза.

– И что за вопросы? – поинтересовалась Кристина.

Но Синдре уже ее не слышал. Он раскрыл газету и погрузился в новости из-за рубежа, которые, похоже, всегда интересовали его больше, чем что-либо другое.

Со дня переезда в Кнутбю Флудквисты оставались единственным семейством, с которым Кристина и Синдре более-менее регулярно общались. И Антон с Ирис дружили с детьми Пера и Ирмы, несмотря на различия в воспитании. Кроме того, с Флудквистами было легко. Пер – крупный, широкоплечий, с бородой, которая полностью скрывала его подбородок. Миниатюрная Ирма рядом с ним выглядела еще меньше. Оба пасторы, они метали с кафедры молнии, проповедуя о грехах и адских муках. При этом в жизни оставались людьми тихими и ненавязчивыми. Пер любил посмеяться и всячески избегал конфликтов, предпочитая первым уйти в тень. Его супруга, как казалось Кристине, была более решительна и принципиальна по натуре, но и в отношении нее в общении не возникало никаких трудностей.

Прогуляться ли с детьми по лесу или выехать к морю – здесь Флудквисты всегда были на подхвате. И только одно смущало Кристину: милые и любезные, они никогда не давали приблизиться к себе по-настоящему, словно раз и навсегда отгородились от всех остальных невидимой стеной. Пер и Ирма избегали не только конфликтов, но и любого проявления человеческих чувств, предпочитая безличное, поверхностное общение. В конце концов, Кристина решила, что так даже лучше. Отчаявшись сделать из Ирмы настоящую подругу, она смирилась с тем, что ей предлагалось, и стала находить в этом свои преимущества.

– Передай Ирме, что черную сковородку я верну ей завтра, – сказала Кристина.

Синдре неопределенно хмыкнул. Как только он ушел – в то утро на полчаса позже обычного, – а Кристина отправилась будить детей, в голову ей закралось подозрение, что Синдре так и не вспомнил, какой сегодня день.

Он никогда не говорил, что куда-то поедет именно сегодня. Просто предупреждал, что в июне часто будет в разъездах. В конце концов, его никогда не посылали дальше Уппсалы, зачем же нужно было откладывать приезд мамы с папой?

С наступлением летних каникул семьи из Кнутбю разъехались по всей Швеции к родственникам и друзьям, так что к мидсоммару[5] Кристина окончательно освободилась. В пятницу после праздника летнего солнцестояния в доме Форсманов было непривычно тихо. А проснувшись утром в субботу, Кристина сразу поняла: что-то не так.

Она лежала на спине, прикрыв глаза. Не поворачивая головы, попыталась определить, что же ее смущает. Скосив глаза, увидела, что другая половина кровати пустует, и обратила внимание на свет в комнате. Он показался ей не совсем обычным. Взглянув на часы на ночном столике, Кристина поняла, в чем дело: было почти десять.

Надев халат на ночную сорочку, она осторожно спустилась на первый этаж. Ирис и Антон не были тихими детьми, но сегодня она их не слышала. Или они ушли играть на улицу?

Потом Кристина почувствовала запах кофе. Мужа она обнаружила на кухне. Он обнял ее, и не как обычно, а с чувством, и некоторое время они стояли, прижавшись друг к другу, и молчали.

– Дети с Пером и Ирмой, – объяснил Синдре. – Флудквисты собирались на прогулку.

– А мы? – удивилась Кристина, высвобождаясь из его объятий.

– А у нас будет своя прогулка после завтрака.

Вид у Синдре был такой загадочный и довольный, что Кристина не выдержала и расхохоталась.

Он разрезал грейпфрут и подлил ей в кофе молока. Потом поджарил хлеб в тостере и достал из холодильника свежевыжатый сок.

– Иди одевайся, – сказал Синдре, когда они закончили завтрак. – Поедем искать клад, пока не начался дождь.

За окном над лугом уже собирались тучи, и Кристина побежала наверх.

Синдре начертил карту на разлинованной бумаге, но у Кристины не получилось разобраться без его помощи, что означают эти стрелочки и значки.

– Это как Библия, – рассмеялся Синдре.

Потребовалось множество подсказок и наводящих вопросов, прежде чем Кристина наконец определила место, где был спрятан клад, и обозначила его крестиком. Похоже, под дубом, в углублении между корней, куда Ирис никогда не решалась заглянуть из опасения наткнуться на какого-нибудь зверька вроде норки. Но именно там Кристину ждал сюрприз, как уверял Синдре.