Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

вегетативных процессов. Разумеется, наличия объяснительных функций в мифах отрицать нельзя, ведь история изобилует доказательствами того, что мифы имеют также объяснительную значимость; но мы по-прежнему не знаем ответа на вопрос, почему мифы вынуждены объяснять мир подобным аллегорическим способом? Важно понять, откуда первобытные люди черпают объяснительный материал, ибо не следует забывать, что их потребность в каузальных объяснениях намного скромнее, нежели наша собственная. Первобытный человек куда меньше интересуется объяснением мира, его влечет плетение выдумок. Мы почти ежедневно на примере наших пациентов видим, как возникают мифологические фантазии: они не выдумываются, проявляются как образы или цепочки идей, которые силой прорываются наружу из бессознательного; когда эти фантазии пересказывают, они нередко выстраиваются в череду связных эпизодов, напоминающих мифологические драмы. Вот как возникают мифы и вот причина того, что фантазии бессознательного имеют столько общего с первобытными мифами. Но если считать миф лишь проекцией из бессознательного, а не сознательным изобретением, то вполне понятно, что повсюду мы обнаруживаем одни и те же мифологические мотивы и что мифы, по существу, отражают типичные психические явления.

[72] Теперь необходимо рассмотреть, как следует понимать процессы прогрессии и регрессии в энергетическом их выражении. То, что они, по существу, являются динамическими процессами, к настоящему времени должно быть достаточно ясно. Прогрессию можно сравнить с водным потоком, стекающим с горы в долину. «Запруживание» либидо уподобим возникновению какого-либо препятствия на пути водного потока, например, плотины, которая перерабатывает кинетическую энергию потока в потенциальную энергию водохранилища. Задержанная таким образом вода перенаправляется в другой канал, если в результате появления преграды она достигает уровня, позволяющего ей течь в ином направлении. Возможно, она потечет в канал, в котором энергия, возникающая из-за разности потенциалов, будет трансформироваться посредством турбины в электричество. Эта трансформация способна служить моделью для новой прогрессии, вызванной «запруживанием» и регрессией, причем на изменение в характере прогрессии будет указывать новый способ, каким энергия проявляет себя. В этом процессе трансформации принцип эквивалентности имеет особую эвристическую ценность: интенсивность прогрессии снова заявляет о себе в интенсивности регрессии.

[73] Для энергетической точки зрения не столь важно существование прогрессии и регрессии либидо; важно лишь то, что должна присутствовать некая эквивалентная трансформация, поскольку энергетику интересует исключительно количество, качество она объяснять не пытается. Значит, прогрессия и регрессия суть специфические процессы, которые следует трактовать как динамические и которые как таковые обусловлены качествами материи. Они ни в коей мере не могут быть выведены из сущностной природы понятия энергии, пусть в своих взаимовыгодных отношениях могут пониматься только энергетически. Почему прогрессия и регрессия вообще существуют, можно объяснить лишь свойствами материи, то есть посредством механистически-каузальной гипотезы.

[74] Прогрессия как непрерывный процесс адаптации к условиям окружающей среды проистекает из жизненной потребности в такой адаптации. Ее необходимость обеспечивает полную ориентацию на эти условия и подавление всех тех склонностей и возможностей, которые содействуют индивидуации.

[75] С другой стороны, регрессия как адаптация к условиям внутреннего мира проистекает из жизненной потребности удовлетворять требования индивидуации. Человек не является машиной в том смысле, что он способен последовательно обеспечивать одинаковую мощность трудовой отдачи. Он может удовлетворять требованиям внешней необходимости лишь в том идеальном случае, когда адаптируется также и к собственному внутреннему миру, то есть если пребывает в согласии с самим собой. Напротив, он может адаптироваться к своему внутреннему миру и обрести согласие с самим собой, когда адаптирован к условиям окружающей среды. Как показывает опыт, пренебрегать той или другой функцией возможно только в течение определенного времени. Если, например, налицо односторонняя адаптация к внешнему миру, а внутренним миром пренебрегают, то ценность внутреннего мира будет постепенно возрастать, и это проявится во вторжении личностных элементов в область внешней адаптации. Мне довелось наблюдать яркий пример этого: фабрикант, который добился изрядного успеха и процветания, начал вспоминать пору своей юности, когда он получал удовольствие от искусства. Он ощутил потребность вернуться к этому удовольствию и стал создавать художественное оформление товаров, которые производил. В результате никто не захотел покупать эти художественно оформленные товары, и через несколько лет фабрикант разорился. Его ошибка заключалась в перенесении во внешний мир того, что принадлежало миру внутреннему, ибо он неправильно истолковал потребность в индивидуации. Поразительную неудачу этой функции, ранее адекватно адаптированной, можно объяснить только типично ошибочным истолкованием внутренних требований.

[76] Пускай прогрессия и регрессия каузально опираются на природу жизненных процессов, с одной стороны, и на условия окружающей среды, с другой стороны, мы, если взглянуть на них с энергетической точки зрения, вынуждены воспринимать их исключительно как средства, как промежуточные этапы течения энергии. Если рассматривать их под таким углом зрения, прогрессия и адаптация, которой достигают при ее посредстве, будут побуждением к регрессии, к проявлению внутреннего мира во внешнем. Так создаются новые средства для изменившейся прогрессии, подразумевающие лучшую адаптацию к условиям окружающей среды.

B. Экстраверсия и интроверсия

[77] Прогрессию и регрессию можно сопоставить с экстраверсией и интроверсией: прогрессия как адаптация к внешним условиям может рассматриваться в таком случае в качестве экстраверсии, а регрессия как адаптация к внутренним условиям – в качестве интроверсии. Однако эта параллель способна породить изрядную концептуальную путаницу, поскольку прогрессия и регрессия в лучшем случае суть лишь смутные аналогии экстраверсии и интроверсии. В действительности последние два понятия отражают динамику иного, нежели прогрессия и регрессия, рода. Прогрессия и регрессия выступают динамическими формами специфически детерминированной трансформации энергии, тогда как экстраверсия и интроверсия, как следует из самих слов, – это формы, принимаемые как прогрессией, так и регрессией. Прогрессия есть поступательное движение жизни, в том же самом смысле, в каком мы говорим о ходе времени. Это движение может иметь две различные формы – экстравертированную, когда прогрессия попадает под преобладающее влияние объектов и условий окружающей среды, или интровертированное, когда она вынуждена адаптироваться к условиям эго (или, точнее, к «субъективному фактору»). Сходным образом регрессия может идти в двух направлениях: либо как отступление из внешнего мира (интроверсия), либо как бегство в экстравагантное переживание внешнего мира (экстраверсия). Неудача в первом случае ввергает человека в глубокое непреходящее уныние, во втором – побуждает тратить жизнь впустую. Эти два разных способа реагирования, которые я называю интроверсией и экстраверсией, соответствуют двум противоположным типам установки и подробно описываются в моей книге «Психологические типы».

[78] Либидо движется не только вперед и назад, но также наружу и вовнутрь. Психология движения в двух последних направлениях достаточно полно описывается в моей книге о типах, поэтому здесь я воздержусь от дальнейших разъяснений.

С. Перенаправление либидо

[79] В работе «Метаморфозы и символы либидо» (абз. 203