Обольщение в красном - Мэдлин Хантер

Открыв буфет, Дафна осмотрела его содержимое.

— Скорее всего миссис Хилл захочет подать остатки этой ветчины завтра на обед, так что лучше ее не трогать, — сказала она. — Так что давай-ка посмотрим, что тут еще можно приворовать.

— Кусочка сыра с хлебом будет достаточно, — промолвила Одрианна.

— Ты уверена? Если ты была в пути…

— Мне хватит хлеба с сыром, — упрямо повторила Одрианна.

Подав еду, Дафна села за стол напротив кузины.

— Ты ездила в Лондон повидаться с матерью? — спросила она.

— Тебе же известно, что я всегда заранее договариваюсь с ней о встречах, к тому же обычно мы видимся по воскресеньям.

— Я абсолютно ничего не знаю о твоем приключении, — заметила Дафна. — Ты ничего мне не сказала. Не оставила даже записки! И если бы Лиззи не заметила исчезновения твоего чемодана, я могла бы подумать, что ты упала в реку.

Итак, Дафна все же будет ругаться. Конечно, ей не следовало уезжать без предупреждения, ничего не объяснив. Однако если бы она хоть обмолвилась о том, куда едет, ей пришлось бы объяснять слишком многое, а этого Одрианне не хотелось.

— Хочу напомнить тебе о твоем же правиле обитания в этом доме, Дафна, — проговорила Одрианна. — Особенно о тех его разделах, в которых говорится, что мы не должны обсуждать жизнь и истории друг друга.

Их «семья», состоящая из одиноких и независимых женщин, добилась безопасности и ценила вежливость — и все благодаря правилу Дафны. Как старинные монашеские уставы, это правило строго регламентировало их поведение, что помогало женщинам избегать ссор, которые неизбежно вспыхивали бы в доме, учитывая пол его обитательниц. Когда Одрианна только поселилась здесь, правило показалось ей немного глупым, но она быстро оценила его мудрость.

— Ты права, — согласилась Дафна. — Это хорошая часть правила. И очень важная, — добавила она. — Однако это не означает, что мы не будем интересоваться делами друг друга или перестанем заботиться друг о друге, как сестры. Именно поэтому правило также включает уточнение о том, что если кто-то из нас собирается отсутствовать продолжительное время, он должен сообщить об этом остальным, чтобы они не волновались.

Нет, все-таки она не ругалась, несмотря на то, какие слова произносила. Да и голос у нее был достаточно мягким. В нем слышались забота, участие и симпатия, хотя и некоторый упрек, как намек на то, что скрытность Одрианны свидетельствовала о недостатке доверия.

Одрианна сосредоточилась на ужине, не осмеливаясь взглянуть на Дафну. Кузина отличалась удивительной мудростью, которая совсем не свойственна женщинам, не достигшим еще и тридцати лет. Одрианна опасалась, что если она посмотрит в глаза Дафне, то от ее смелости не останется и следа.

Белая рука протянулась через стол и коснулась руки Одрианны.

— Ты была с мужчиной, Одрианна?

Одрианна была вынуждена оторваться от еды. Ее удивил не только вопрос, но и серьезный тон, которым он был задан. Дафна говорила так, словно для Одрианны было нормальным провести ночь с мужчиной.

Осознав это, она почувствовала, как ее лицо заливает краской.

— Дело не в том, что я бы хотела вмешиваться в твою жизнь или интересовалась бы твоей добродетелью — промолвила Дафна, сделав вид, что она не заметила, как сильно покраснела Одрианна. — По сути дела, меня интересует, с достаточным ли вниманием и уважением отнеслись к твоей добродетели. Но только…

— Только — что? — перебила ее Одрианна.

— Я знаю, что ты все еще переживаешь из-за разрыва с Роджером и еще не справилась с разочарованием, которое вызвал у тебя этот разрыв, — сказала Дафна ласково. — Если ты была с мужчиной, меня это не касается, равно как и причина, заставившая тебя сделать это. Но я надеюсь, что не досада заставила тебя совершить опрометчивый поступок. Ни счастье, ни удовольствие не достанутся тебе, если ты совершила что-то от обиды, испорченных отношений или просто в знак протеста.

— Прошу тебя поверить в то, что у меня нет ни с кем никаких отношений, — сказала Одрианна. — И я очень благодарна тебе за место в твоем доме, дорогая кузина. Более благодарна, чем ты думаешь, — горячо добавила она. — Да, два дня я отсутствовала по личным причинам, но к сердечным делам они не имеют никакого отношения. И я прошу тебя больше не задавать мне никаких вопросов.

Дафна опустила голову — спорить она не собиралась. Судя по виду, ее слова не оскорбили кузину. И все же Одрианна беспокоилась, что обидела ее. Обычно они придерживались похожих точек зрения, а этот разговор совсем не походил на их обычные беседы и скорее напоминал ссору.

Вообще-то Одрианна была бы не против того, чтобы все поведать Дафне, но этим вечером она не знала, как все объяснить, что сказать. Ей нужно было хорошенько отдохнуть, чтобы все обдумать, рассортировать в голове все события и сложности чудовищной поездки.

Встав, Одрианна стряхнула крошки с платья и обняла кузину, которая, как обычно, держалась весьма холодно.

— А сейчас я пойду спать, — сказала она. — Утром увидимся. Спасибо за заботу и извини, что тебе пришлось из-за меня беспокоиться.

Повернувшись, Дафна поцеловала Одрианну.

— Спокойной ночи, дорогая.

Но когда та подошла к двери, Дафна снова заговорила:

— Ох, я совсем забыла, что должна сказать тебе еще кое-что, Одрианна. Пропал пистолет, который я хранила на верхней полке шкафа в библиотеке. Если найдешь его, сообщи мне, пожалуйста.

Себастьян поморщился, сунув руки в рукава синего фрака, который подал ему лакей. Его правая рука взбунтовалась в это мгновение.

Рано утром к нему приезжал хирург, чтобы наложить на рану мазь и свежую повязку. Он очень удивился, что рана не загноилась. Так что, похоже, единственным осложнением станет эта чертова скованность, которая охватила его конечность и продержится еще несколько дней.

Сунув руку в карман и убедившись, что часы показывают десять, Себастьян направился в покои Моргана.

Необходимости в таких ежеутренних визитах не было, однако он навещал брата каждый день. К тому же тот с нетерпением ждет их встреч. Порой они просто молчали, попивая кофе и просматривая почту и газеты. Порой обсуждали последние сплетни и решения правительства. Порой говорили о том, как остаться нормальными в тот день, когда слишком многое будет напоминать им о том, что слишком мало осталось вещей такими, какими они должны быть.

Доктор Фенвуд вышел в переднюю гостиную как раз в то мгновение, когда в нее вошел Себастьян. Вообще-то Фенвуд был не врачом в обычном понимании этого слова, а слугой, обладающим недюжинной силой и подобающей осмотрительностью. Сначала Морган стал называть его доктором в шутку, но потом это прозвище привилось, да так и осталось.

Так что теперь все именовали лакея доктором Фенвудом, а Морган мог делать вид, что человек, оказывающий ему неприятные интимные услуги, был профессиональным медиком. В этом доме многое было столь же притворным, так как все пытались помочь доброму человеку сохранить достоинство.