Хроники тысячи миров - Джордж Мартин

Только призраков уже нет.

Только призраков.

[3]

У шкинов древние города, гораздо древнее, чем у людей, а их громадная ржаво-красная столица, стоящая на священных холмах, древнее всех. Столица не имеет названия. Она в нем не нуждается. Хотя шкины понастроили городов, больших и малых, без числа, у города на холмах нет соперников. Он крупнейший по размерам и количеству жителей, он один стоит на священных холмах. Это их Рим, их Мекка, их Иерусалим, все вместе. Это тот город, куда в последние дни перед Единением приходят все шкины.

Этот город был стар еще до падения Рима, он был огромен и разрастался во все стороны, когда Вавилон существовал лишь в мечтах. Но старины в нем не ощущается. Везде, куда хватает глаз, видны низкие купола из красного кирпича – небольшие холмики, которые, словно сыпью, покрывают отлогие холмы. Внутри домов темно и душно. Маленькие комнаты, грубая мебель.

Однако город не мрачный. День за днем он расползался по этим поросшим кустарником холмам и обжигался жарким солнцем, висящим в небе, как унылая оранжевая дыня, но в нем кипит жизнь, он полон запахов пищи и звуков: смеются, болтают и бегают дети, суетятся потные каменщики, звенят на улицах колокольчики Посвященных.

Шкины – здоровый и жизнерадостный народ, они непосредственны, как дети. И ничто в них не говорит о почтенном возрасте и древней мудрости. По всем признакам это молодая нация, культура в пору младенчества.

Но такое младенчество длится уже более четырнадцати тысяч лет.

Город людей – вот настоящий младенец, менее десяти земных лет от роду. Его построили у подножия холмов, между столицей шкинов и пыльной бурой равниной, на которой вырос космопорт. По человеческим понятиям это прекрасный город: открытый и полный воздуха, с изящными арками, искрящимися фонтанами и широкими тенистыми бульварами. Здания сделаны из металла, цветных пластмасс и местных пород дерева, большинство домов низкие – в знак уважения к архитектуре шкинов. Большинство… за единственным исключением: это Башня Управления, которая сверкающей голубой иглой рассекает прозрачное небо.

Ее видно отовсюду на много миль вокруг. Лианна заметила Башню еще до того, как корабль пошел на посадку, и мы любовались ею с воздуха. Небоскребы Старой Земли и Бальдура выше, а фантастические, словно отделанные тонким кружевом, города Арахны гораздо красивее, но стройная голубая Башня, одиноко царящая над священными холмами, все же производит сильное впечатление.

Космопорт находится в тени Башни, до нее легко дойти пешком. Но нас все-таки встретили. Как только пассажиры стали выходить из корабля, мы заметили у трапа урчащий ярко-красный аэромобиль, на переднем сиденье которого, развалившись, сидел водитель. Дино Валкаренья прислонился к дверце и беседовал с помощником.

Валкаренья, администратор планеты, считался вундеркиндом. Молод, как я и думал. Небольшого роста красивый малый, смуглый, южного типа, с буйно вьющейся черной шевелюрой и добродушной улыбкой.

Когда мы сошли с трапа, он одарил нас этой ослепительной улыбкой и пожал нам руки.

– Привет, – сказал он. – Рад вас видеть.

Такой ерундой, как официальное представление, он пренебрег. Он знал, кто мы, мы знали, кто он, а Валкаренья не тот человек, который придает значение формальностям.

Лианна легко взяла его за руку и впилась в него взглядом вампира, широко раскрыв свои огромные темные глаза, при этом уголки ее тонких губ всегда приподнимались в едва уловимой, смутной улыбке.

Она была маленького роста, с короткими каштановыми волосами и мальчишеской фигурой – ребенок, да и только. Она могла казаться очень хрупкой, очень беззащитной. Когда хотела. Но этот ее взгляд будоражил людей. Если бы они знали, что Лия телепат, они бы решили, что она выуживает их сокровенные тайны. На самом деле она просто играла. Когда Лия и впрямь читала мысли, все тело ее напрягалось как струна и едва заметно дрожало. А громадные, высасывающие душу глаза становились узкими, холодными и непроницаемыми.

Однако об этом знали не многие, и потому людям просто делалось не по себе от этого взгляда, и они отводили глаза и спешили выпустить ее руку. Но не Валкаренья. Он только улыбнулся и ответил ей таким же долгим взглядом, а потом повернулся ко мне.

Я сжал его руку и действительно стал читать: для меня это обычный метод работы. А также дурная привычка, погубившая в зародыше не одну многообещающую дружбу. По степени одаренности мне до Лии далеко. Но и запросы у меня скромнее. Я читаю эмоции. Добродушие Валкареньи оказалось искренним и непритворным. За ним ничто не стояло, по крайней мере на поверхности, и больше ничего я уловить не мог.

Мы обменялись рукопожатиями и с помощником Валкареньи, светловолосым длинноногим мужчиной средних лет по имени Нельсон Гурли. Потом Валкаренья посадил всех в аэромобиль, и мы поехали.

– Вы, наверное, устали, – сказал Валкаренья, как только мы оторвались от земли, – поэтому экскурсию по городу мы отменили и полетим прямо в Башню. Нельс покажет вам ваш номер, а потом вы можете с нами выпить, и мы обсудим проблему. Вы читали материалы, которые я вам послал?

– Да, – ответил я. Лия кивнула. – Интересные данные, но я так и не понял, зачем мы понадобились.

– Скоро мы об этом побеседуем, – пообещал Валкаренья. – А сейчас любуйтесь пейзажем. – Он махнул рукой в сторону окна, улыбнулся и замолчал.

Итак, мы с Лией любовались пейзажем (насколько это возможно за пять минут полета от космопорта до Башни). Над главной улицей аэромобиль нырнул вниз и полетел вровень с верхушками деревьев, поднимая ветер, который гнул тонкие ветки. В машине было темно и прохладно, а снаружи высоко в небе плыло солнце шкинов. Приближался полдень, и было видно, как от мостовой поднимаются волны тепла. Население, вероятно, попряталось по домам и сидит вокруг кондиционеров: на улице почти не было транспорта.

Мы вышли перед главным входом в Башню и пересекли огромный, сверкающий чистотой вестибюль. Валкаренья покинул нас, чтобы поговорить с кем-то из подчиненных. Гурли провел нас в скоростной лифт, и мы пролетели пятьдесят этажей. Потом протащились мимо секретарши в другой, служебный, лифт и поднялись еще выше.

Комнаты нам выделили прекрасные – стены обшиты деревом, на полу приятные для глаз зеленые ковры. Большая библиотека, составленная в основном из классики Земли в переплетах из синтекожи и нескольких романов с Бальдура, нашей родной планеты. Кто-то изучил наши вкусы. В спальне одна стена была сделана из цветного стекла, за ней открывалась панорама лежащего далеко внизу города. Нажав на кнопку, можно было затемнить стекло перед сном.

Покорно исполняя свои обязанности, Гурли нам все это показал; мне он напомнил старого коридорного. Я наскоро прочитал его чувства и не нашел возмущения. Он слегка волновался, только и всего. К кому-то он питал неподдельную привязанность. К нам? К Валкаренье?