Леонид Леонов - Захар Прилепин

Государю оставалось жить пять лет.

С тех пор Леонов видел всех правителей России своего века.

С начала 1910-х годов Лёна переписывался с отцом, рассказывая ему последние московские новости. Едва добравшись до Архангельска, отец немедленно затеял издание газеты, на паях с печатником Алексиным и переплётчиком Юрцевым.

Характерно, что как неблагонадёжный он газету оформить на своё имя не смел, и в роли учредителя выступила жена — Мария Чернышёва. В архивах Архангельска хранится документ, где канцелярия архангельского губернатора запрашивает московского градоначальника о «нравственных качествах и политической благонадёжности» Чернышёвой, «предполагающей с 1 декабря 1910 года выпускать газету „Северное утро“». На что Москва ответила, что «ни в чём предосудительном» она не замечена. Просмотрели, значит, с кем она сожительствовала.

Выдержки из очередного письма сына Максим Леонович использовал для создания двух кратких корреспонденций о забастовках и демонстрациях московских рабочих. Они вышли в двух номерах — от 25 и 26 сентября 1913 года.

Тогда же Лёна начинает писать первые стихи, которые не сохранились…

Девятнадцатого июля (1 августа по новому стилю) 1914 года началась Первая мировая война.

Много лет спустя Леонов однажды вспомнил, что осенью 1914 года выступал на сцене Большого театра — пел в Московском сводном гимназическом хоре; выступление посвящалось союзникам России в войне.

Похвальная грамота ученику 4-го класса Московской 3-й гимназии Леониду Леонову «в награду за отличное поведение и хорошие успехи в науках», вручённая ему 27 ноября 1914 года, косвенно отражала состояние России в те дни.

Ещё верилось, что война будет выиграна, а Российскую империю и Дом Романовых ждут долгие времена благоденствия. Посему наградной лист красив, богат, огромен, в многоцветном его орнаменте размещены фотографии, посвящённые празднованию трёхсотлетия Дома Романовых и столетию Отечественной войны 1812 года, на листе размещены портреты первого государя из Романовых Михаила Фёдоровича, императоров Александра I, Николая II, императрицы Александры Фёдоровны и царевича Алексея.

Похвальный лист следующего, 1915 года выглядит несколько скромнее. На нём начертаны суровые слова, которые позже возьмут на вооружение советские агитаторы: «Всё для войны» — слева, и «Всё для победы» — справа.

К пятнадцатому году Лёна Леонов всерьёз увлечён литературой. Посещает литературные кружки, пишет не только стихи, но и прозу. Друзья его старых детских забав — по кулачным боям и посещениям иллюзиона «Наполеон» — уходят в прошлое. Теперь у него новый товарищ — Наум Михайлович Белинкий. Прозвище друга — Немка. Кто-то назвал его так из гимназистов, и прижилось. Немка разделяет интерес Лёны к поэзии.

За год, вспоминал Наум Михайлович, они перечитали Бальмонта, Брюсова, Белого, Сологуба; кстати, мрачные стихи последнего Леонов будет любить всю жизнь…

Лёна посылает первые свои поэтические опыты отцу, и в том же 1915-м Максим Леонович отзывается трогательным и бесхитростным стихотворением «Заветы сыну»: «В своих стихах будь чист, как светлая росинка, / Как гордого орла полёт, — высок душой, / Забитого нуждой и в жизни сиротинку / Благословляй в твоей поэзии святой. / Бичуй порок и зло, клейми неправду злую, / Обиженным судьбой защитой будь в стихах, / Не забывай вовек страну свою родную, / Неси свет знания туда, где правит мрак…»

Четвёртого июля 1915 года в газете «Северное утро» впервые опубликовано стихотворение Леонида — называется оно «Вечером». Леонов никогда не отсчитывал начало своей литературной деятельности с этого дня, что неудивительно: стихи его той поры были совершенно беспомощными: «Люблю я вечером смотреть, / Как солнце за гору уходит, / Как пташки песнь свою заводят, / И станет тёмный лес гореть / Светила яркого лучами… / Как тихо сделается вкруг, / Как станет пахнуть сразу, вдруг / Прекрасным воздухом, цветами…» и т. д.

Но даже в этом, совсем ещё детском, стихотворении неожиданно возникает та нота, что будет сопровождать прозу Леонову целую жизнь: «Вдруг скрылось солнце — с ним краса… / Пора домой, уже роса… / И на душе так грустно станет, / Как будто гневны небеса / И солнце снова не проглянет».

«Гневны небеса» — вот ведь что! «И солнце снова не проглянет…» Отсюда уже различим путь к финальным строкам «Пирамиды», где снопы искр летят к «отемневшему небу», то есть к тем самым гневным небесам без солнца.

В следующем номере «Северного утра», от 5 июля, вышло ещё одно стихотворение Леонова — «Родине». Оно о войне: «Ты не покинута в своих стремленьях славных. / Святая Русь! Ведь гордо, как всегда, / Восстали грозные спокойно-величавы / В защиту матери герои-сыновья…»

И здесь возникла вторая главная, пожизненная тема Леонова: светлая земля Русь, её печали и устремления, её красивые люди.

Черты родины, уже в первых стихах упомянутые юным Лёной, — и спокойствие её, и гордость, и величавость — проявятся в полную силу в его «Взятии Великошумска», в «Русском лесе»…

И, кажется, можно догадаться, когда впервые две эти главные, неразрывные темы болезненно сошлись для Лёны Леонова.

Это была осень 1914 года. В Москву пришли известия о катастрофе, случившейся со 2-й русской армией, возглавляемой генералом Александром Васильевичем Самсоновым. В течение всего пяти дней два корпуса армии понесли страшные потери: до тридцати тысяч убитых и раненых и девяноста двух тысяч пленных. Самсонов покончил жизнь самоубийством.

Вскоре начался призыв работников второго разряда на войну. «Пошли, — вспоминал Леонид Леонов, — мужики с могучими руками, громадные, русые, с голубыми глазами, с бородами… А я был мальчишкой пятнадцати лет, закрылся в уборной во дворе и плакал».

И больше почти ни одного известия о том, что Леонид Леонов плакал когда-либо, не сохранилось.

А слёзы его были от жуткого прозрения, что эти живые, высокие, сильные люди окажутся скоро кровавым мясом, а ещё точнее — «молодятиной», скормленной войне. Именно этим точным словом — «молодятина» — охарактеризует призывников Первой мировой Леонов в романе «Барсуки».

А от страшной этой «молодятины» совсем недалеко до ещё более жуткого определения Леонова, что он дал людям, — «человечина».

Человечина — то, что останется от венца творения, когда небеса окончательно прогневаются, и солнца больше не будет над теми, кто не хочет жить и сжигает свою землю.

Так два наивных, юных стихотворения Леонида Леонова вместили тайный знак всего его пути.

С 1915 года шестнадцатилетний Леонид Леонов подрабатывает корректором в газете. Появляются деньги, чтобы съездить к отцу, — и с этого года он проводит каникулы в Архангельске. Заводит там новые знакомства, посещает местные театры, которых в городе было немало.