Восход доблести - Морган Райс

Мерк ждал до тех пор, пока меч его соперника не достиг высочайшей точки как раз на уровне головы, основного момента уязвимости для любого человека, чему он научился много лет назад. После этого, быстрее чем его враг смог предвидеть, Мерк бросился вперед подобно змее, используя два пальца для того, чтобы ударить в точку пережатия подмышкой мужчины.

Его нападающий, вытаращив глаза от боли и удивления, тут же выронил меч.

Мерк подошел ближе, обвил одной рукой руку мужчины и сжал ее в замке. Тем же движением он схватил соперника за затылок и развернул его, воспользовавшись им как щитом. Не об этом человеке волновался Мерк, а о нападающем, который стоял позади него с арбалетом. Мерк решил сначала атаковать этого олуха только для того, чтобы использовать его в качестве щита.

Мерк развернулся лицом к человеку с арбалетом, который, как он и ожидал, уже нацелил на него свое оружие. Мгновение спустя Мерк услышал сигнальный звук стрелы, выпущенной из арбалета, и наблюдал за тем, как она летит в воздухе прямо на него. Мерк крепко держал свой извивающийся человеческий щит.

Послышалось затрудненное дыхание, и Мерк почувствовал, как олух вздрогнул в его руках. Главарь закричал от боли, и Мерк вдруг сам ощутил боль, словно кто-то вонзил нож ему в живот. Сначала он был сбит с толку, а затем осознал, что стрела прошла через его щит и ее наконечник слегка задел живот Мерка. Она вошла всего на полдюйма – не достаточно для того, чтобы серьезно его ранить, но достаточно для того, чтобы он ощутил адскую боль.

Подсчитывая время, которое понадобится сопернику для того, чтобы поместить в арбалет новую стрелу, Мерк бросил вялое тело главаря, выхватил из его руки меч и бросил его. Он полетел в преступника с арбалетом в руках и тот закричал, его глаза расширились от потрясения, когда меч пронзил его грудь. Он уронил свой лук и безвольно рухнул рядом с ним.

Мерк обернулся и посмотрел на других преступников, которые были потрясены. Двое из их лучших людей были мертвы, теперь каждый из них утратил уверенность. Они переглянулись между собой в неловкой тишине.

«Кто ты?» – наконец, крикнул один из них с нервозностью в голосе.

Мерк широко улыбнулся и хрустнул костяшками пальцев, упиваясь предстоящей схваткой.

«Я тот, кто не дает вам спать ночью», – ответил он.

Дункан скакал вместе со своей армией, звук сотен лошадей гремел у него в ушах. Он вел их на юг через ночь, подальше от Аргоса. Его доверенные командиры скакали рядом с ним: Энвин с одной стороны и Артфаэль с другой. Только Видар остался дома, чтобы защищать Волис, в то время как несколько сотен мужчин выстроились позади них и двигались все вместе. В отличие от других военачальников, Дункан любил скакать бок о бок со своими людьми – он не считал их своими подданными, скорее они были для него братьями по оружию.

Они скакали в ночи, холодный ветер трепал их волосы, снег хрустел у них под ногами. Было приятно снова оказаться в движении, отправиться в сражение, больше не ежиться за стенами Волиса, как Дункан поступал половину своей жизни. Оглянувшись, Дункан заметил двух своих сыновей Брэндона и Брэкстона, которые скакали вместе с его людьми. Он гордился тем, что они вместе с ним, и не волновался о них так, как о своей дочери. Не в силах бороться с самим собой, даже несмотря на то, что Дункан велел себе не волноваться, он мысленно так или иначе обращался к Кире час за часом.

Дункан задавался вопросом, где сейчас Кира. Он думал о ее пересечении Эскалона в одиночестве, в компании одних только Диердре, Андора и Лео, и его сердце екнуло. Он знал, что путешествие, в которое он отправил свою дочь, может подвергнуть опасности даже некоторых закаленных воинов. Если она выживет, то вернется лучшим воином, чем любой из мужчин, которые скакали вместе с ним сегодня. Если же нет, он никогда не сможет с этим жить. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер, и Дункан как никогда нуждался в том, чтобы Кира завершила свои поиски.

Они достигли вершины одного холма и спустились с другого. Когда поднялся ветер, Дункан взглянул на покатые равнины, растянувшиеся перед ним внизу в лунном свете, и подумал об их месте назначения: крепость в море, город, построенный в гавани, перекресток северо-востока и первый крупный порт для всех кораблей. Этот город граничил с Морем Слез с одной стороны и с гаванью – с другой. Говорили, что тот, кто управляет Эсефусом, управляет лучшей половиной Эскалона. Дункан знал, что Эсефус, будучи ближайшим фортом к Аргосу и жизненно важной крепостью, должен стать его первой остановкой, если он хочет получить какую-либо возможность начать восстание. Некогда великий город должен быть освобожден. Гавань, которая когда-то гордилась огромным количеством кораблей с флагами Эскалона, теперь была полна пандезианских кораблей и представляла собой пережиток того, чем когда-то была.

Дункан и Сивиг, военачальник Эсефуса, когда-то были близки. Бессчетное количество раз они вместе отправлялись на битву как братья по оружию, и Дункан несколько раз выходил с ним в море. Но после вторжения они утратили связь. Сивиг, некогда гордый военачальник, теперь был скромным солдатом, неспособным отплывать в море, неспособным управлять своим городом или посещать другие крепости, как все военачальники. Должно быть, они арестовали и назвали его тем, кем он на самом деле был – узником, как и все остальные военачальники Эскалона.

Дункан скакал сквозь ночь, холмы были освещены только факелами его людей, сотни искр света направлялись на юг. Пока они скакали, снега прибавилось, а ветер рассвирепел так, что факелам трудно стало оставаться зажженными, в то время как луна старалась прорваться сквозь тучи. Тем не менее, армия Дункана двигалась вперед, эти люди отправились бы ради него и на край земли. Дункан знал, что атаковать ночью, не говоря уже о снеге, непросто, но, как настоящий воин, он никогда не искал легких путей. Именно это позволяло ему получать повышение, стать командиром старого короля, именно это привело его к получению своего собственного форта. И именно это сделало его одним из наиболее уважаемых из всех рассредоточенных военачальников. Дункан никогда не делал того, что делали другие. Таким был девиз, согласно которому он старался жить: делай то, чего другие ожидают меньше всего.

Пандезианцы не ожидают нападению, поскольку слухи о восстании Дункана не могли так быстро дойти до юга, особенно если Дункан доберется до них вовремя. И, разумеется, они не станут ожидать нападения ночью, не говоря уже о снеге. Им известен риск путешествия на лошадях в ночное время, когда лошади легко могут поломать ноги, и об огромном количестве других проблем. Дункан знал, что в войнах часто помогает одержать победу элемент неожиданности и скорость, а не сила.

Дункан планировал скакать всю ночь, пока они не доберутся до Эсефуса, попытаться подавить огромные силы Пандезии и отбить этот великий город вместе с его несколькими сотнями людей. И если они возьмут Эсефус, тогда, может быть – всего лишь, может быть – они смогут получить преимущество и начать войну, чтобы вернуть весь Эскалон.

«Внизу!» – крикнул Энвин, указывая в снег.