Круговерть бытия 2 - Александр Дорнбург

не сечет» родилась не на пустом месте. А мое святое убеждение, что только страхом жестокого наказания за всякую малейшую дерзость гололобых еще возможно держать кое-как в руках, а любезностями да уговорами с ними ничего не поделаешь. Пусть наши враги дрожат словно аист перед орлом!

Уничтожив малейшую тень сопротивления и захватив село, мы принялись готовить себе завтрак. Я же, общаясь с деревенскими мальчишками и расставшись с несколькими медными монетками, легко узнал, кто из болгар-христиан активно поддерживает турок и кто из оставшихся в живых мусульман недоволен русскими. Устами младенца — глаголет истина. Скоро к нашему отряда присоединилось человек восемь моих башибузуков, которым я и слил полученную информацию.

Мы опутаны приказами и инструкциями, требующими самого обходительного и деликатного отношения к местным жителям. И нам угрожают кары за нарушение этих приказов. «Башибузуки Килич-Арслана» же такими путами и оковами не ограничены, так что они быстро наведут здесь порядок. А заодно и деньгами разживутся. И мне десятина достанется.

Что толку в реверансах? Все равно эти земли останутся за султаном. А младенцы сейчас родившиеся в этих селениях и в казачьих станицах, взрослыми мужчинами так же будут сражаться между собою. Как и их дети в следующем поколении. Так что принцип «Меньше народу — больше кислороду» никто не отменял. Оставлять за спиной живых врагов — самая большая глупость из тех, что может сделать воин.

А цыгане, зная, что мы сейчас двинемся дальше, а они остаются в селении в незначительном меньшинстве, с ходу зарезали троих селян, проявивших ненужный гонор. После чего местные сразу поняли, что по шерсти их никто гладить не будет и активно стали сотрудничать.

Убедившись что работа кипит, наш отряд после завтрака двинулся дальше. Таинственная сила пищи быстро вернула казакам радость жизни. Ехали бодро.

Часа через два, наш передовой разъезд, в котором находился и я, неожиданно наткнулся на мусульманский отряд сипахов, выскочивший из-за холма. Засада! Нас было десять — их двадцать. И на первый взгляд эти ублюдки были хороши. Не мальчики для битья. Резкие ребята и в седле держатся отлично.

Дистанция двести метров, но она моментально схлопывалась. То есть, мы были обречены ощутить на своей шкуре первобытную ярость мусульман.

Конница при сшибках всегда стремиться разогнаться, чтобы приобрести инерцию и дополнительную остойчивость. Иначе с ходу сомнут. А когда две группы всадников летят друг на друга галопом и ветер свистит в ушах, то сто метров исчезают на счет три. Все решают секунды.

Так что, когда казаки рванули из-за спины свои ружья, расстояние уже было пригодным для мушкетной стрельбы. Громоздкие пики, хотя и были прикреплены на ремне к седлу и пропущены петлей под локоть левой руки, все же нам изрядно мешали стрелять. Но к нашей радости, мы на долю мгновения опередили османов. Оружие словно само к плечам прильнуло.

Ружья с грохотом выплюнули огонь и дым и мы помчались дальше. Пороховое зловонное облако тут же осталось позади.

Против нашего десятка у противников было всего четыре мушкета. Но стрельба на всем скаку была очень неточной.

Когда сидишь на спине лошади — все качается, как будто ты попал в шторм на утлой лодочке, ты заваливаешься назад и вперед, все трясется. Прицельная стрельба невозможна. Ты повинуешься инстинктам, действуешь по наитию. Поднял дуло и моментально разрядил оружие. Теоретически надо стрелять когда либо все четыре копыта лошади находятся в воздухе, либо — на земле. Но в итоге получается как придется.

Особенно неудобно было мне со своей длинноствольной винтовкой. Если бы мы заметили врагов метров с пятисот, тогда конечно, я бы спешился, использовал луку седла в качестве упора и точно поразил цель. А потом еще пару раз. Но в данном случае, на столь коротком расстоянии, винтовка была хуже кавалерийского мушкета, так как кончик длинного дула так и ходил ходуном.

К своей чести я все же попал. Я быстро научился тут драться и выживать.

Мой усатый и смуглый противник покачнулся на лошади, а потом, раненый, стал крениться в бок. Помогла моя исключительная меткость. Кроме этого, из десяти выстрелов вразброд еще трем казакам удалось поразить цель. Отлично! Итого у османов, жаждущих пустить нам кровь, образовалось четверо «двухсотых и трехсотых». Два турецких же выстрела, на первый взгляд, не нанесли нам существенного ущерба. По крайней мере, одна из этих пуль просвистела у меня над головой.

Казачьи ружья моментально отправились на ремне на плечо и станичники бодро схватились за пистолеты. А так как враги были уже почти рядом, то нам одновременно пришлось задействовать пики, зажав их левой рукой под мышкой и направляя острия в сторону османов.

Снова раздался десяток выстрелов с нашей стороны и парочка выстрелов с противоположной. Расстояние уже было меньше двадцати метров, так что даже из пистолетов попаданий было больше. Выпущенная противником пуля оцарапала руку одного из наших воинов.

Мы же снесли пятерых исламистов из хаотичной летящей на нас толпы, нанеся им существенный ущерб. Но врагов оставалось еще человек одиннадцать и они, не считаясь с потерями, с громкими завываниями «алла», «алла», готовились обрушиться на нас с саблями. Они не могли отвернуть в конце пути, тогда бы женщины и дети стали смеяться им в лицо! Или они не воины и у них нет чести? Вражеские клинки мелькали в воздухе, грозя снести наши головы.

Но ничего у охваченных безумной яростью сипахов не получилось. Если план нападения у них и существовал, то был тут же напрочь забыт. У меня был многозарядный револьвер и он в краткий момент выдал еще подряд четыре пули в упор. Довольно точно.

А оставшиеся, ошеломленные морем огня «моджахеды» не могли приблизиться к нам для рубки, так как всюду натыкались на острия пик. Более того, несколько человек с той стороны, налетев на отточенное железо, получили поверхностные ранения.

Похоже, с пиками, которыми были вооружены казаки, эти разбойные воины встречались редко. Действие неизвестного оружия ошеломило наших соперников. К тому же, эти башибузуки отличались от лихих жителей Дона, так же как злобная дворовая собака от дикого волка. То есть без шансов. Сипахи отчаянно боролись, но через пару секунд все было кончено.

Теперь все преимущество в ближнем бою уже были на нашей стороне. Никакой борьбы не было.

Убедившись, что оказались в меньшинстве, османы попытались повернуть своих лошадей и скрыться. Не тут-то было. Схватив свои пики в обе руки, мы легко нашинковали наших врагов каленым железом, словно буженину чесноком. С ужасной силой насадили их тушки на