Скандал в вампирском семействе - Юлия Набокова

— Силы тьмы, если бы мы только знали! — в отчаянии воскликнул Цепеш.

— Я бы вонзила осиновый кол в его проклятое сердце так же, как он пронзил бессмертное сердце мастера! — истерично выкрикнула Батори, размазывая по лицу черную подводку.

Жажда становилась невыносимой. Меня уже мутило от аромата живой крови, витавшего в воздухе, а две ранки на шее Батори магнитом притягивали мой взгляд. Я встала на ноги и кивнула Максу:

— Идем.

— Но мы еще не расспросили их до конца! — запротестовал он.

— Идем, — с нажимом повторила я и еле слышно добавила: — Или я сейчас не сдержусь и вцеплюсь кому-нибудь в глотку, и меня возведут в Принцессы тьмы. Ты этого хочешь?

— Понял. — Макс быстро поднялся с места.

Готы, столпившиеся вокруг рыдающей Батори, не обратили на нас внимания. Когда мы уже ступили на тропинку между могил, нас окликнул удивленный голос Цепеша:

— Эй, вы уже уходите?

— Да, нам пора, — бросил Макс. — Спасибо за компанию.

— Давайте я вас провожу, — приветливо предложил гот, — а то тут заблудиться можно.

— Не надо, — простонала я сквозь зубы, вцепившись Максу в локоть.

— Что? — не расслышал подошедший Цепеш.

— Мы сами, — остановил его Макс.

— Да ладно вам, тут такие дебри. Не хотелось бы, чтобы наша французская гостья сломала каблук.

И, пройдя мимо и обдав меня ароматом горячей крови, Цепеш пошел впереди, уверенно ориентируясь в темноте, ведя нас протоптанной тропкой и интересуясь, не собираемся ли мы навестить их еще. Сдерживаться больше не было сил. Убедившись, что голоса готов стихли далеко позади, я толкнула Макса к оградке ближайшей могилы, прошипев ему:

— Отвернись!

— Что? — Он споткнулся о кочку.

— Умоляю, без вопросов. Просто не смотри.

— Вы чего там? — обернулся к нам Цепеш.

Разделяющие нас пять шагов я одолела одним махом.

— Я знал, что тьма не оставит нас, — в восторге прошептал парень, глядя на мой алчно приоткрывшийся рот.

Глупо сдерживать голод, когда добыча сама не прочь подставить тебе шею. Я воспользовалась щедрым предложением Цепеша и припала к его яремной вене. После того как я усадила ослабевшего парня на землю и велела Максу следовать за мной, тот не проронил ни слова. Только шумно дышал за моей спиной и держался на расстоянии, словно боясь ненароком меня коснуться. Я первая нарушила затянувшуюся тишину.

— Итак, мы узнали все, что нужно, — бодро начала я. — Детишки здесь ни при чем. Они обожали Герасима, видели в нем высшее существо и мечтали стать такими, как он. Надеюсь, Герасим не собирался в самом деле превращать их, — озабоченно добавила я. — Иначе у него возникли бы серьезные проблемы с нашей семьей.

Во всем мире вампиры живут кланами, и семьи пополняются в основном за счет родственников и их супругов. Так называемые приемные дети очень редки. Клан — основа нашей безопасности, то, на чем все держится. По сути, в обряде превращения нет ничего сложного и провести его может любой вампир. Но если вампиру придет в голову превращать всех подряд, это прямая угроза тайне нашего существования. Однажды в Праге один неумный вампир-одиночка захотел создать свой собственный клан за счет случайных знакомых, и все это привело к тому, что новички вышли из-под контроля, а по городу прокатилась волна убийств, всполошившая все население. Пришлось вмешаться местным семьям и перебить новичков поодиночке. Такая судьба могла ожидать и юных готов, если бы Герасим поделился с ними укусом вечности.

— С ним все будет в порядке? — натянуто спросил Макс, имея в виду Цепеша.

Я досадливо поморщилась:

— С этим мальчишкой, возомнившим себя Дракулой? Да что с ним станется? Может, дурная кровь из него вышла и он теперь поумнеет. Ты хоть понимаешь, чем он со своей подружкой занимался в склепе? Вот же извращенцы! Хуже этого только человеку влюбиться в вампира — это уже некрофилия в чистом виде.

— А если вампир влюбится в человека? — неожиданно спросил Макс.

— Опять книжек начитался? — прошипела я. — Перестань читать всякую чепуху!

— А что? — Макс пристально посмотрел на меня. — Скажешь, никогда не влюблялась в обычного мужчину?

— Хорошего же ты обо мне мнения, — пристыдила я. — Совсем меня за идиотку держишь? Надо быть полной дурой, чтобы влюбиться в человека.

— А что такого? — не понял Макс. — С Манюней же ты дружишь, а она тоже человек.

— Дружба — это другое, — возразила я. — В дружбе физический контакт сведен к минимуму. Поцелуй в щечку при встрече и короткие дружеские объятия я уж как-нибудь переживу без особых мучений. А вот как прикажешь сдерживать свой голод во время поцелуев или еще чего больше? Это все равно что облизывать витрину кафетерия, не имея возможности съесть пирожное.

Макс притих.

— И все равно, каждый раз отправляясь на встречу с Манюней, я хорошенько подкрепляюсь, — добавила я. — Чтобы во время болтовни с ней меня не терзал соблазн вцепиться ей в глотку.

— Тебя привлекает кровь Манюни?! — Макс уставился на меня с таким невыразимым ужасом, как будто я призналась в том, что пью кровь младенцев на полночный полдник.

— Уж извини, — спокойно ответила я, — такая у меня природа.

— Не дай бог когда-нибудь так оголодать, чтобы захотеть крови Манюни, — содрогнулся Макс.

Вспомнив о наказе Лидии, я притормозила у заброшенной могилы.

— Макс, у тебя платок есть?

Племянник, покопавшись в карманах, вытащил пачку «Парламента», вытряхнул из нее остатки сигарет и протянул мне:

— Сюда набери.

Стоило мне присесть на корточки, как в воздухе запахло табачным дымом.

— Ох, Макс, — я покачала головой, собирая землю, — бросай ты это дело. После превращения все равно об этой гадости придется забыть.

Макс невозмутимо стряхнул пепел на землю, но я заметила, как дрожат его пальцы.

— Думаю, после всего, что сегодня произошло, я имею право на сигарету, — глухо произнес он.

Черт, не стоило при нем утолять жажду! Раньше Макс никогда не видел, как я пью кровь. Одно дело — знать о том, что твои милые дядюшки и тетушки хлещут человеческую кровь, и другое — увидеть, как они это делают. Помню, когда я, еще до своего превращения, случайно застала Лидию сосущей кровь из взрезанного запястья горничной, я на мать неделю без содрогания смотреть не могла. Надеюсь, Макс менее впечатлителен. В том, что Цепеш и не вспомнит о том, что с ним произошло, я была твердо уверена, а вот сможет ли забыть увиденное Макс — большой вопрос.

Наполнив пачку, я выпрямилась и взглянула ему в глаза.

— Послушай, Макс, мне жаль, что ты это видел. Но парень сам виноват. Нечего ему было за нами увязываться.