Юлиана - Елена Бурмистрова

и убедилась, что он жив. Мужчина тяжело, но ровно дышал. Юле показалось, что ему стало лучше, и жар был не такой сильный. Она протёрла его лицо водой из ручья и попыталась его разбудить.

— Зачем ты его будишь? Пусть он отдыхает. Если выдержал дорогу и еще жив, значит, будет жить, — сказал Ламонт.

Валентин молча наблюдал, как Юля ухаживает за раненым, и лицо его заметно менялось. Он стал хмурым и неразговорчивым.

— А ты очень беспокоишься за него, — наконец, сказал он жене.

— Валентин, это нормально. Он ранен, ему нужна помощь. Я очень благодарна ему за то, что он оказался именно в этом подвале, рядом со мной, иначе я бы сошла с ума, наверное, от страха в этой темноте. Он научил меня добыть огонь, мы зажгли свечу, и я хотя бы немного успокоилась. Ты не представляешь себе, как мне было страшно. Зачем ты сейчас мне все это говоришь?

— Прости меня, душа моя, просто твоя чрезмерная забота об этом незнакомом мне человеке меня немного смутила.

— Валентин, ты меня ревнуешь? — улыбнулась Юля.

— Так было всегда, ничего не изменилось. Скажи мне, душа моя, ты хотя бы что-нибудь начала вспоминать?

— Прости, Валентин, но пока ничего. Я очень плохо себя чувствую, у меня постоянные головные боли. Дай мне немного времени, я обязательно все постараюсь вспомнить. Ты только не торопи меня.

— Ты расстроена из-за Эрика?

— Валентин, я уже сказала тебе, что я его не помню, не помню своих чувств к нему, его самого. Да, я расстроена, что кто-то из наших людей погиб, но не более. Мне очень жаль, что я стала причиной его гибели. Если бы меня не схватили, вы все бы были в порядке.

— Не говори так! Эрик — воин!

— Да. Но он мог бы быть сейчас с нами.

— Не терзай себя. Ты ни в чем не виновата.

— Хотелось бы верить.

— У меня остался хлеб и глоток вина. Подкрепись. Тебе нужно что-то поесть, — сказал Валентин и дал ей в руки кусок хлеба и небольшую флягу с вином. — Прости, что так скудно. Когда приедем на место, я покормлю тебя по-королевски.

Юля усмехнулась Хлеб, испеченный в ирландской печи несколько веков назад и вино с такой выдержкой, стоило бы сейчас в Москве миллионы. Почему она помнила все, что с ней происходило там и ничего из того, что тут? И еще Юля не понимала возникшую внезапно тягу к Лиззи. В ней откуда-то просыпались материнские чувства, словно девочка действительно была ее родной дочерью. Но если еще два дня назад это бы ее испугало, сейчас она была рада и счастлива.

Рассвет был необычайно красив. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет, трава на равнине показалась еще зеленее, чем была. Эти два превалирующих цвета словно дополняли друг друга, наполняли, проникали друг в друга. Таких пейзажей Юля не видела никогда. Она точно это запомнила. Нет, и не было никакой жизни тут, не могло быть. Так не бывает. Она современная молодая женщина, живущая в двадцать первом веке, не могла жить тут раньше, иметь мужа, дочь и много, как теперь понимала, проблем. Тогда как все это объяснить? Ее мучало еще и то, что рассказать кому-то об этом было никак нельзя.

— Ты проснулась? — ласково спросил Валентин, наклонившись над женой. — Поднимайся, мы выступаем.

— Как Деймон? — спохватилась она.

— Жив. Плох, но жив. Думаю, что успеем его привезти в замок живым. А уж там, как Бог даст. Бабушка моя, конечно, опытная знахарка, но не чудесница. Если есть хоть какая-то надежда, она его вылечит. Не переживай.

Последние слова он сказал, отвернувшись, не глядя Юле в глаза. Все еще было видно, что ему не нравилось это знакомство.

Юля подошла к раненому и дотронулась до его руки. Он был без сознания. Рука не была горячей, и это Юлю немного успокоило. Деймона погрузили на лошадь, и все отправились в путь. Юля в пути наслаждалась природой Ирландии, к которой ей удалось прикоснуться таким мистическим путем. Если бы не сложная обстановка, в этой волшебной стране было бы все куда лучше. Юля старалась отогнать свои печальные мысли по поводу кончины Эрика. Ей не хотелось думать, что он погиб, освобождая ее. Эти мысли ее пугали и тревожили. Валентин ее не убедил в обратном.

— Валентин, мне жаль, что так случилось с Эриком. Я думаю, что если бы ни я, он остался бы жив, — снова сказала Юля, когда Валентин поравнялся с ней на узкой дороге. — Я не могу перестать об этом думать. И твои друзья тоже смотрят на меня косо. Они меня винят в его гибели?

— Перестань, Юлиана, Эрик — воин. Он не желал бы другой смерти.

— Но не так рано! — возразила Юля.

— У каждого из нас определен срок ухода. Я тоже скорблю по своему другу, но что мы можем поделать! Только бороться!

— Как бы вы не боролись, Северная Ирландия будет не ваша.

— Ты о чем? Я не понимаю.

— Нет, это еще не скоро произойдет. Не думай, пожалуйста. Это я так.

— Юлиана, ты меня пугаешь. Что же с тобой приключилось в этом водопаде?

— Да, мое падение стало виной такому состоянию. Не волнуйся, все пройдет. Я уверена. Мне нужен отдых.

— В замке ты отдохнешь, я обещаю.

— А ты?

— Я не смогу все время с тобой оставаться. Мне нужно будет уехать, но я за тобой вернусь. Надолго я тебя с бабушкой не оставлю. Она у меня необыкновенная.

— В каком смысле?

— Очень проницательная и умная. И еще немного колдунья. Только ты об этом никому не говори, — улыбнулся Валентин и пришпорил коня.

* * *

Совсем скоро перед всадниками открылся вид на замок. Юля увидела перед собой величественное сооружение, окруженное живой изгородью. Плющ плотно обвивал стены замка. В некоторых местах растение поднимало свои ветви к самым высоким башням.

— Как красиво! — сказала Юля.

— Мы были тут в прошлом году. Не помнишь? — спросил муж.

— Прости, нет. Я пытаюсь, но пока тщетно.

— Ничего. Кара тебе поможет.

— Так зовут твою бабушку?

— Да. К ней ты обращалась по имени.

— А остальные? Как к ней обращаются?

— Госпожа.

— Ты всегда так нежно о ней говоришь, я заметила.

— Я очень ее люблю. Она меня вырастила. Родители часто были в разъездах. Тот замок, где мы живем сейчас не наш, это отцовское родовое гнездо. Я именно замок бабушки считаю своим домом.

— Почему мы тогда не живем здесь? Тем более, что твоя мама меня не очень любит, как я понимаю.