"Огненное зелье". Град Китеж против Батыя - Владислав Стрелков

Я засел за кустом орешника, вглядываясь сквозь молочное марево, но, кроме края пашни, ничего не видел. Что-то тут не то…

Двинулся по краю поля. Только миновал молодую елочную поросль, как началась березовая роща и кустарник. Я помнил, что через пятьдесят метров будет загон, а дальше, собственно, укрепленный дом Волоша. Чем ближе подходил, тем явственней чувствовался запах пожарища. Наконец, приблизившись к загону, я увидел чернеющий остов – все, что когда-то было домом. Подошел, присел – тепла от обгоревших бревен не чувствовалось, потрогал головешки рукой – холодные. Значит, учитывая прошедший дождь, горело как минимум дней шесть назад.

Это что же, те степняки до сих пор шляются тут? В первый раз я их увидел двадцать девятого апреля, то есть месяц назад по местному календарю. Интересно, что они тут делают? Если вспомнить, в какое время кочевники совершали налеты на Русь, то эти явно очень рано пришли. Или явились еще зимой, да ранняя весна перекрыла половодьем путь домой? Это ближе к истине. Тогда не понятно, о чем думает местное русское воинство? Какого… этого самого до сих пор не истребили степных разбойников?

Я поднялся, достал фляжку и глотнул коньяку, затем закурил. И куда теперь идти? К Заимке? Тогда придется вернуться к дубу, от него гораздо ближе. Или поискать другие селения? В любые времена люди селились у рек, и в основном на холмах. Я сейчас стою почти на вершине холма, где в далеком будущем будет стоять поселок. Другое высокое место имеется в трех километрах на север, но там никаких рек нет. Ближайшая река – Ветлуга, изобилующая высокими берегами, а до нее пятнадцать километров. Впрочем, есть одна речушка совсем неподалеку. В наше время она распалась на цепочку бочагов, а местами вовсе заболотилась и оживала только в половодье. Кстати, протекает речка рядом с Заимкой. Значит, решено: иду туда, но возвращаться к дубу не буду. Пусть от него ближе, зато в этом времени речка может быть гораздо шире, и ее придется пересекать два раза. Пойду так, как я в будущем в первый раз за грибами пошел, по дуге, то есть по берегу, аккурат к Заимке и выйду. Только надо сориентироваться. Примерное расположение сторон света было известно, но точность не помешает. Достал из разгрузки компас, взял азимут и направился через поле на юго-восток.

Сначала лез через бурелом. Затем лес стал чище. Роща сменилась бором, стало светлее, и туман как будто поредел. Спускаясь в очередной распадок, почуял запах дыма. Даже порадовался удаче. Жилье! Чуть постоял, принюхиваясь и заодно определяя направление ветра. Ага, надо идти точно на восток. Только странно, что тут люди поставили дома. До Ветлуги еще далеко, а та речка совсем в другой стороне, разве что тут ручеек имеется. Впрочем, дача Волоша тоже у ручья стояла.

Через сто метров послышалось еле слышное ржание. Запах дыма усилился, примешались ароматы жареного мяса. Пикник в четвертом часу? Впереди показался еще один распадок. Дым шел оттуда. Ступая осторожно, я крался от дерева к дереву, а в начале склона прополз к толстой сосне и осторожно выглянул. Ага, старые знакомые! Или друзья старых знакомых, которые месяц «куролесят» по керженским лесам, запертые весенним половодьем.

До стоянки пятьдесят метров, и она как на ладони. Похоже, степняки встали тут на ночевку. Слева сбатованные кони, посередине – две загруженные чем-то телеги и поставленные оглоблями встречно. Горят два костра. Один выше по распадку, за лошадьми, второй – правее. Имеется еще пара кострищ, но они еле курятся. У крайнего левого костра сидит степняк. Рядом с ним три тела. У прогоревших костров тоже тела вповалку. У правого спит один, а бодрствуют двое. Один полулежа, что-то на палке в огонь сунул, мясо жарит, наверное; второй держит в руках сухие сучья и по одному подкладывает в огонь.

Принялся пересчитывать степняков – выходило полтора десятка. Нет, есть еще кто-то. У телег разглядел тела, но подробности не разобрать. Пришлось сместиться левей и выползти вперед. Ага, понятно – это пленники. К оглоблям привязаны двое: молодая девушка за руки и старик, связанный еще и в ногах. У обоих кляпы. Отполз обратно к сосне. Что делать – ясно, как это светлеющее небо. Всех можно успокоить из карабина. Но выстрел, даже с ПБС, в лесной тишине даст громкий щелчок, и магазин у «Тигра» всего на десять патронов, значит, работаем так…

Первым делом скинул ранец и, достав баночку, затемнил лицо тактическим кремом. Затем приготовил пистолет и положил его рядом. Приготовил свой «Каратель» и достал из ранца еще три ножа. Ими я сниму часовых.

Начал с левого часового. Используя кочки мха, подобрался на расстояние броска и метнул нож – клинок вонзился в горло, и степняк откинулся от костра. Молодец какой – тихо подрыгал ногами и затих.

С пистолетом наготове немного выждал – не поднимется ли тревога, но никто не шевелился. Забрав нож, вернулся к оставленным вещам и взглянул на правый костер. Тут склон немного круче, и ближе подобраться сложнее. Начал очень медленно ползти, замирая, если степняки поднимали головы. Уже добравшись на приемлемое расстояние, накосячил – хрустнул сучок.

Часовые у костра, услышав посторонний звук, встрепенулись, но успели только приподняться. Я тут же поочередно метнул ножи. Тот, что полулежал, получив нож в горло, лишь дернулся и замер, а второй выронил сучья и упал головой в костер. Вот ведь… падла! Искры поднял и сопящего соседа разбудил. Пришлось в один прыжок метнуться к костру, и мой «Каратель» отправил степняка в сон навечно.

Выдержал минуту, наблюдая за распадком, – тишина. Значит, я отработал на «отлично» – никто из спящих степняков не проснулся. Только пленники зашевелились. Было видно, что связанный старик пытается развернуться и посмотреть на склон. И девушка головою крутит. Пусть, лишь бы не мешали и молчали в тряпочку.

Противно потянуло паленым. Надо действовать, а то от вони могут проснуться остальные. Первым делом вытащил труп из костра. Хорошо хоть ветер вонь в сторону относит, а то проснулись бы давно все.

Резать спящих не самое приятное занятие. Но их сюда никто не звал. Из прочитанного помню, что кочевники были не прочь поиздеваться над жертвами. У монгол практиковалось медленное ломание позвоночника, особенно любили подвешивать людей на собственных внутренностях…

Восьмерых упокоил без звука. Один, что-то почуяв, приподнялся, узкие сонные глаза вдруг округлились. Он что, меня видит? Хорошо хоть, что степняк узрел кошмарное мохнатое создание. Но крикнуть кочевник не успел. Быстро зажав ему рот, чиркнул «Карателем» по горлу. Тело забилось в судорогах, и раздался звон. Глянув за спину, тихо чертыхнулся. Степняк ногой задел медный котелок с какой-то железкой внутри.

Трое оставшихся кочевников зашевелились, просыпаясь, но я успел вырубить только одного, самого ближнего, пнув его берцем по затылку. Двое вскочили, обнажив клинки, и закрылись щитами. Хмыкнув, выстрелил из ГШ-18 два раза в центр щитов, проследил за падением тел, затем сделал контрольку обоим. Покрутился, нацеливая пистолет на неподвижные тела и осматриваясь. Все, живых нет, разве что тот, который берцем контужен. Нашел кусок веревки, споро связал степняка и оставил его пока лежать.

Подошел к связанным пленникам. Из-под телеги выглянула девушка. Глаза ее расширились, закатились, и она оплыла на землю. Ну да, вид у меня страшенный. Старик же смотрел во все глаза, постоянно дергался и что-то мычал. Снял капюшон маскхалата, сдвинул панаму на затылок и вынул кляп у пленника. Старик прочмокал губами и хрипло спросил: