День «М» - Виктор Суворов

Если всем ученикам в классе задать одну задачу, то все правильные ответы будут одинаковыми.

А кроме того, в ходе работ над проектом «Иванов» чья-то невидимая, но властная рука направляла тех, кто уклонялся от генерального курса. На первый взгляд, вмешательство на высшем уровне в работу конструкторов — это просто прихоти капризного барина. Например, некоторые конструкторы ставили на опытные образцы по две огневые точки: одна — для защиты задней верхней полусферы, другая — задней нижней. Таких поправили — обойдемся одной точкой, заднюю нижнюю полусферу защищать незачем. Некоторые прикрывали экипаж и важнейшие узлы броневыми плитами со всех сторон. Их поправили: прикрывать только снизу и с бортов. Павел Сухой свой «Иванов» в первом варианте сделал цельнометаллическим. Попроще — сказал чей-то грозный голос. Попроще. Крылья пусть остаются металлическими, а корпус можно делать фанерным. Упадет скорость? Ничего. Пусть падает.

Странный вкус у товарища Сталина? Нет. Это стальная логика: мы наносим внезапный удар и давим авиацию противника на земле, после этого летаем в чистом небе. Самолет противника в небе — это редкий случай. Пилот прикрыт спереди широколобым двигателем воздушного охлаждения, который не чувствителен даже к пробоинам в цилиндрах. Осталось прикрыть экипаж снизу и с бортов. Нападать на наши самолеты сверху и сзади будут редко, обойдемся одной пулеметной установкой, а перегружать лишней броней незачем; мы подходим на низких высотах, истребитель противника ниже нас оказаться не может. Некоторые конструкторы предлагали экипаж из трех человек: летчик, штурман и стрелок. Опять одернули: хватит двоих — самолеты противника мы внезапным ударом уничтожим на земле, и потому стрелку в воздухе все равно много работы не будет. И штурману работы немного — мы действуем плотными группами, как разъяренные осы: смотри на ведущего, следуй за ним, действуй, как он. Так что работу штурмана и стрелка совмещаем, за счет этого добавляем полезную бомбовую нагрузку Оборонительные возможности снижаем, наступательные — повышаем.

Между советскими прототипами «Иванова» и японским воздушным агрессором были различия. Они диктовались тем, что главное для Японии — контроль над океаном, для нас — контроль над континентом. Поэтому «Иванов» в варианте торпедоносца пока не разрабатывался. Зато его возможности по нанесению внезапных ударов по аэродромам резко превосходили все то, что было на вооружении любой другой страны.

В 1941 году Красная Армия применила совершенно необычное оружие: наземные подвижные реактивные установки залпового огня БМ-8 и БМ-13, которые вошли в историю как «Сталинские органы» или «Катюши». Они стреляли снарядами М-8 (калибр 82-мм) и М-13 (калибр 132-мм). Залп нескольких установок — это лавина огня со скрежетом, ревом и грохотом. Многие германские солдаты, офицеры и генералы свидетельствуют, что это было жуткое оружие.

Реактивные снаряды М-8 и М-13 применялись также и со многих типов самолетов, в основном с Ил-2 и Ил-10. Но мало кто помнит, что реактивные снаряды первоначально разрабатывались для самолетов «Иванов», группы которых должны были стать «летающими батареями». Реактивные снаряды были грозным оружием, особенно если его применяли внезапно сразу десятки самолетов с предельно малой высоты.

Летом 1936 года «Никадзима» Б-5Н еще не летал ни разу и о нем было мало известно. В конструкции японского самолета не было ничего рекордно-сенсационного, что могло привлечь сталинское внимание. Но Сталин уже в 1936 году мыслил теми же категориями, что и японские адмиралы. Уже в 1936 году Сталин приказал своим конструкторам создать тот тип самолета, который в одно прекрасное утро появляется в лучах восходящего солнца.

Это был именно тот сценарий, по которому Сталин намеревался вступить в войну.

Гитлер готовится к войне… Удар против Запада в более или менее близком будущем мог бы осуществиться лишь при условии военного союза между фашистской Германией и Сталиным. Но только наиболее бесшабашная часть русской белой эмиграции может верить в возможность такого абсурда или пытаться пугать им. Для того, чтобы Вторая мировая война началась, Сталин должен был сделать, казалось бы, невозможное: заключить союз с Гитлером и тем самым развязать Гитлеру руки. Сталин Гитлеру руки развязал. Делал он это не лично. Для таких дел у Сталина был заместитель. Заместителя звали Молотов. В сталинской пирамиде власти Вячеслав Молотов прочно занимал второе место после самого Сталина. В те времена лидеров на официальных церемониях и в прессе перечисляли не по алфавиту, а по положению, которое они занимали в системе власти. Список лидеров был барометром исключительной точности: любая оплошность — и лидера оттирают к концу списка, а то и вовсе выгоняют с коммунистического Олимпа в направлении лубянских подземных лабиринтов. Кровавые схватки за власть долгие годы как бы обходили первое и второе места иерархии, прочно занятые Сталиным и Молотовым. Борьба шла за третье, четвертое и все последующие места. Списки вождей появлялись почти каждую неделю: состоялся парад, вожди на параде присутствовали, публикуется список; через несколько дней прием — опять публикуется список и т.д.

Журнал «Бюллетень оппозиции» (большевиков-ленинцев) издавался в Берлине и в Париже.

Однажды я собрал сто списков вождей в том порядке, в котором они появлялись в прессе. На экране компьютера эти списки быстро прокрутил. Получился удивительный калейдоскоп: Сталин и Молотов недвижимы, а все, кто ниже по списку, — в перманентной дикой драке. Пролетарские лидеры так и скачут по ступенькам власти, так и скачут, как черти в хороводе. С седьмого места — на третье, с третьего — на пятое, с пятого — на восьмое, с восьмого — снова вверх; и столь же стремительно исчезают, чтобы больше никогда в списке не появиться. Впечатление такое, что чья-то сильная рука тасует карты: мелькают и Жданов, и Маленков, и Каганович, исчезает Ежов, появляется Берия, исчезает еще кто-то; вот Хрущев всех растолкал, вот и его оттерли; вот сцепились Вознесенский, Булганин, Микоян… Этот дикий пляс лучше воспринимается, если на полную мощь включить «Танец с саблями»…

А на вершине власти, где восседают Сталин и Молотов, — покой и стабильность.

Разделение обязанностей между Сталиным и Молотовым было точно таким, как разделение обязанностей старшего и младшего в следственной группе НКВД: сначала допрос ведет младший следователь, который без лишних слов порет подследственного плетью пока шкура клочьями не полетит, рвет зубы, резиновой палкой отбивает печень, почки и все, что там есть внутри. Младший следователь завершает трудовой день, уходит, а допрос продолжает старший следователь: он добр, участлив и даже ласков, он с удивлением узнает, что в этих стенах в его отсутствие кто-то нарушал социалистическую законность. Старший следователь обещает разобраться… А подследственный, почувствовав доброту и участие, готов рассказать свои обиды… А потом появляется младший следователь…

В тандеме Сталин-Молотов Молотов играл роль младшего следователя, Сталин — старшего. Вот сталинские речи в преддверии террора, в его разгар и после. Найдем ли свирепый рык, найдем ли требование крови и скальпов? Да нет же. Найдем нечто совсем другое. «Говорят о репрессиях против оппозиции… Что касается репрессий, то я решительно против них». Это говорит Сталин 19 ноября 1924 года. Или вот еще: «Вы хотите крови товарища Бухарина? Мы не дадим ее вам!» Это тоже говорит товарищ Сталин на XIV съезде партии. Какие-то злодеи хотят крови товарища Бухарина, а добрый Сталин спасает товарища Бухарина от кровожадных извергов. До чего добр старший следователь!