Измена. Второй шанс для виконта - Агата Северина

словно позолоченный, он улыбнулся другим гостям. Такой легкий, элегантный, хоть и немного небрежный, и такой… безразличный?

Он даже не повернулся, чтобы посмотреть в ее сторону.

Сердце Элоди пропустило удар.

Усилием воли она заставила себя отвернуться и поднять глаза к небу. Нужно срочно вспомнить о том, что ей плевать на него. На его безразличие. Она же не влюблена… О, Слава Богу, она не влюблена в виконта! Ни разу. Какой бардак бы начался, если бы было иначе. Страшно себе представить.

Убедившись в том, что сердце больше не дрогнет, Элоди снова посмотрела на него.

— Он красивый мужчина, не так ли?

Элоди вздрогнула. Голос раздался справа. Господи, будь проклята привычка Оливии так подкрадываться! В детстве она только тем и развлекалась, что пугала сестер до смерти, выскакивая из-за углов.

— О ком ты? — как можно наивнее спросила Элоди.

Как трудно изображать дурочку, когда всё прекрасно понимаешь.

Оливия насмешливо приподняла бровь.

— Ты знаешь, о ком я, — сказала она. — Эли, ты прожигаешь виконта Рочфорда взглядом с первой секунды, как он сюда пришел. Осторожнее, дорогая. Сплетники скажут, что у тебя всё ещё есть к нему чувства.

Это было сказано беззлобно, но Элоди всё равно вспыхнула. Как же хотелось сказать Оливии то же самое… Но она прикусила язык.

— Сплетники могут говорить всё, что захотят, — холодно ответила она. — Не беспокойся, Лив. Присутствие виконта мне ничем не угрожает.

Глаза Оливии сверкнули весельем. Она выглядела так, будто считала Элоди ужасно глупой.

— Любая женщина, на которую Рочфорд нацелится, находится в опасности, — тихо произнесла она. — Он просто такой человек.

Элоди отвернулась, не в силах больше выдерживать взгляд сестры. Интересно, считала ли Оливия, что тоже находится в опасности? Ох, это было ужасно. Она замужняя дама, в конце концов…

Сама Элоди считала недопустимым предавать брачные клятвы, но кто она такая, чтобы судить других? В мире, где властвуют мужчины, женщинам иногда приходится совершать дурные поступки, чтобы добиться счастья.

И всё же представлять Оливию вместе с Джеймсом было невыносимо. Может, Элоди просто злилась, что сестра испытала то, что по праву должно было принадлежать ей?

— Я приму твои слова к сведению, — выдавила Элоди после долгого молчания. — О, и кажется, Мюриэль пытается привлечь твое внимание.

Оливия обреченно вздохнула.

— Полагаю, она хочет, чтобы я спасла ее от леди Эдвардс. Прошу меня простить.

С этими словами Лив ушла, и Элоди поняла, что безумно этому рада. Ей хотелось побыть одной. Вот бы обед побыстрее закончился!

Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Элоди подняла голову и обнаружила, что смотрит прямо в глаза Джеймсу. На секунду она забыла, как дышать. Чуть не свалилась в обморок от волнения. Ей резко захотелось убежать, но при этом она не могла заставить себя отпустить его взгляд.

Интересно, он видел, как она говорила с Оливией? Вдруг он подумал, что они обсуждали его? Заботило ли его это?

Дворецкий позвонил в колокольчик, давая понять, что еду вот-вот подадут. Элоди вздрогнула, невольно прервав их с Джеймсом обмен взглядами. Пришла пора присоединяться к гостям.

Обед был неформальным, и почтенные господа сидели за несколькими маленькими стола, а не одним большим. Белоснежные кружевные скатерти колыхались на ветру, столовое серебро блестело на солнце, а свежие цветы в миниатюрных вазочках радовались глаз яркими красками. Всё это делалось под пристальным надзором Элоди, и выглядело идеально. Она собой гордилась.

Даже ее отец сегодня спустился, чтобы отдать дань уважения гостям. Слуги вывели старого графа, бережно придерживая его под руки. Он сел за стол, где его ждали Изабель и ее муж — Генри Брайсон, лорд Эшфилд.

Элоди должна была сесть за соседний столик. Там уже занимали свои места юная леди Эдвардс, которая не давала прохода Мюриэль, а также Энтони Лонгшор, сын барона Дэнвича, один из приглашенных холостяков.

— Чудесный день, не находите? — мило улыбнулась ему Элоди, подходя к столу.

Лонгшор ответил на ее улыбку и открыл рот, чтобы что-то сказать, но его остановило внезапное появление Джеймса. Виконт возник из ниоткуда и занял пустовавшее между ними место.

Как он посмел!

Элоди стиснула зубы, чтобы не выдать негодования. Другие гости наблюдали за ними с явным любопытством. Пусть пялятся сколько угодно — она не собиралась давать им повод для сплетен.

Пришлось сделать вид, что всё в порядке. Благо что ее отец прервал неловкое молчание и радостно воскликнул:

— Виконт Рочфорд! Надеюсь, вас уже всем представили, мой дорогой друг?

Голос старого графа гремел громче, чем за все недели его болезни. Элоди украдкой взглянула на Джеймса и увидела, как тот кивнул.

— Благодарю вас, — ответил он графу. — Уже имел честь со всеми познакомиться. Я счастлив, что вам стало лучше, — он окинул взглядом остальных. — Желаю всем хорошего дня!

Все сердечно откликнулись на его любезность, кроме Лонгшора. Тот даже не пытался скрыть, что не рад компании виконта.

Внутри у Элоди всё сжалось. Отлично. Теперь они будут бороться за нее, как собаки за кость?

Как бы то ни было, все расселись по местам, и Джеймс оказался так близко к Элоди, что она могла почувствовать, как он дышит.

Боже, помоги ей.

Он пробормотал что-то невнятное, когда она случайно коснулась его плеча, и в этом неразборчивом шепоте она смогла разобрать лишь слово «клубника». Румянец тут же пополз по ее щекам. Этим утром она нанесла на кожу клубничный аромат, свой любимый. Сделанный специально для нее.

— Мои духи оскорбляют вас, милорд? — спросила она как можно надменнее.

Этого никто не услышал, и тем лучше. Леди Эдвардс трещала без умолку, слуги разносили подносы с едой, приковывая к себе внимание. Элоди повернулась к виконту и застыла. Этот его взгляд… Такой теплый и серьезный, даже несколько печальный.

Оливия была права, Джеймс действительно красивый мужчина. Вот бы еще внутри он был так же прекрасен, как снаружи.

— Ваши духи прелестны, мадам, — ответил он. — Я прекрасно помню этот запах. Клубника в жаркий летний день. Одно из лучших воспоминаний в моей жизни.

Элоди тут же обдало волной такого жара, что стало дурно. Что он делает? Намек на их прошлое был очевиден.

Ей вдруг показалось, что она сошла с ума. Иначе как возможно презирать человека, но вместе тем тянуться к нему так сильно? Неужели она настолько слаба?

Она не знала, что ему ответить, и поэтому молча схватила стакан лимонада. Сделала глоток, надеясь, что терпкий напиток потушит пожар, разгоравшийся у нее внутри.

Весь оставшийся обед они больше не разговаривали. Джеймс вообще мало говорил, за исключением тех случаев, когда вопрос был адресован именно ему. Но каждый раз, когда он