В диких условиях - Джон Кракауэр

Восемнадцатого января он вернулся к американской границе. Попытавшись пробраться в страну без всяких документов, он был задержан работниками иммиграционной службы и провел ночь под арестом, но потом смог придумать какую-то убедительную историю, благодаря которой его выпустили из кутузки, правда, не вернув оружие – «великолепный «Кольт Питон» калибра 38, к которому он был сильно привязан».

Следующие шесть недель Маккэндлесс безостановочно перемещался по Юго-Западу, забираясь аж до Хьюстона на восток и до тихоокеанского побережья на запад. Чтобы не ограбили темные личности, правившие на улицах и под автомобильными мостами, где он часто ночевал, Крис научился закапывать все имеющиеся у него деньги, перед тем как войти в город, и забирать их на обратном пути. Как следует из дневниковых записей, третьего февраля Маккэндлесс направляется в Лос-Анджелес, «чтобы получить удостоверение личности и устроиться на работу, но чувствует себя в человеческом обществе предельно дискомфортно и понимает, что должен немедленно вернуться к странствиям».

Шесть дней спустя, разбив на дне Большого каньона лагерь вместе c подбросившими его молодыми немцами по имени Томас и Карин, он написал: «Неужели сегодняшний Алекс – это тот же человек, который отправился путешествовать в июле 1990-го? Недоедание и дорога сильно сказались на его физическом состоянии. Похудел на 11 с лишним килограммов. Но дух его высок как никогда».

Двадцать четвертого февраля, то есть через семь с половиной месяцев после того, как он бросил там свой «Датсун», Маккэндлесс вернулся в Детритовую балку. Саму машину Служба Национальных парков давно уже эвакуировала, но он выкопал ее старые виргинские регистрационные номера SJF-421 и свои припрятанные на будущее вещи. После этого он добрался автостопом до Лас-Вегаса и устроился на работу в итальянский ресторан.

«27.2 Александр закопал свой рюкзак в пустыне и вошел в Лас-Вегас без денег и документов», – говорится в его дневнике.

Несколько недель он жил на улицах в компании бродяг, бомжей и алкоголиков. Но Вегасом его история не закончится. 10 мая он снова ощутил зуд странствий, бросил работу в Вегасе, забрал свой рюкзак и вернулся на дорогу. Правда, при этом он выяснил, что если у человека хватило ума закопать в землю свою фотокамеру, то снимать ею в дальнейшем у него уже не очень-то получится. Посему иллюстраций к повествованию о периоде с 10 мая 1991 по 7 января 1992 года не будет. Но это неважно. Истинный смысл жизни можно найти только в пережитом, в воспоминаниях, в возможности ощущать беспредельный восторг и великое счастье от жизни на полную катушку. Боже, как же здорово жить! Спасибо Тебе. Спасибо.

Первобытный зверь был еще силен в Бэке, и в жестоких условиях новой жизни он все более и более торжествовал над всем остальным. Но это оставалось незаметным. Пробудившаяся в Бэке звериная хитрость помогала ему сдерживать свои инстинкты.

Джек Лондон

«Зов предков»

Да здравствует Первобытный Зверь!

И Капитан Ахаб тоже!

Александр Супербродяга

Май 1992

НАДПИСЬ, ОБНАРУЖЕННАЯ ВНУТРИ ЗАБРОШЕННОГО АВТОБУСА НА СТЭМПИД-ТРЕЙЛ

Испортив свою камеру, Маккэндлесс перестал не только фотографировать, но и регулярно вести дневник. Вернулся он к этой практике только в следующем году, уже на Аляске. Соответственно, о том, где он бродил после ухода из Лас-Вегаса в мае 1991 года, известно очень мало.

Из письма Маккэндлесса к Джен Баррес мы знаем, что июль и август он провел на побережье Орегона, возможно, неподалеку от Астории, где, по его словам, «порой было просто невозможно переносить дожди и туманы». В сентябре он вернулся на шоссе № 101, попутками добрался до Калифорнии, а там опять подался на восток, в пустыню. И вот, в начале октября он оказался в аризонском Буллхэд-Сити.

Буллхэд-Сити можно назвать городом, только имея в виду оксюморонную идиому конца двадцатого века. В действительности он представляет собой не имеющую ни центра, ни окраин пятнадцатикилометровую полосу из жилых кварталов и торговых центров, вытянувшуюся вдоль берега Колорадо-Ривер прямо через реку от небоскребов и игорных домов невадского города Лафлин. Главной достопримечательностью Буллхэда является четырехполосная асфальтовая автострада Мохаве – Вэлли, вдоль которой выстроились автозаправки, сетевые точки быстрого питания, кабинеты мануальщиков, видеопрокаты и сувенирные лавки.

На первый взгляд для последователя Торо и Толстого, идеалиста, с нескрываемым презрением относящегося ко всей буржуазной атрибутике мейнстримной Америки, в Буллхэд-Сити не могло быть ровным счетом ничего привлекательного. Тем не менее, Маккэндлесс сильно привязался к этому городку. Может быть, причиной тому была его симпатия к люмпенам, которыми полнились здешние трейлер-парки, кемпинги и прачечные-самообслуживания, а может, он просто влюбился в суровые пустынные окрестные пейзажи.

Так или иначе, попав в Буллхэд-Сити, Маккэндлесс застрял в нем на два с лишним месяца. Дольше он, за весь период с отъезда из Атланты до начала жизни в заброшенном автобусе на аляскинском Стэмпид-Трейл, наверно, не задерживался нигде. В октябрьской открытке Уэстербергу он говорит о Буллхэде так: «Отличное место для зимовки, да и вообще, я здесь, может, наконец, осяду и навсегда оставлю бродяжью жизнь. Подожду весны и посмотрю, что будет, потому что именно весной у меня, как правило, начинает свербить в одном месте».

В момент написания этих слов у Криса была настоящая работа. Он жарил гамбургеры в «Макдоналдсе» на главной улице городка. Внешне он жил на удивление обычной жизнью и даже открыл счет в местном банке.

Как ни удивительно, устраиваясь на работу в «Макдоналдс», он назвался не Алексом, а Крисом Маккэндлессом и дал хозяевам заведения свой настоящий номер социальной страховки. Это была очень нетипичная для него небрежность, благодаря которой родители могли бы с легкостью установить, где он находится, но она осталась без последствий, так как не попала в поле зрения нанятого Уолтом с Билли частного детектива.

По прошествии двух лет с того периода, когда он в поте лица трудился у гриля в Буллхэде, его коллеги по «Макдоналдсу» не могут вспомнить он нем ничего толкового. «Я помню только, что у него был какой-то пунктик насчет носков, – говорит помощник менеджера, тучный словоохотливый мужчина по имени Джордж Дризцен. – Обувь он всегда носил на голую ногу… просто терпеть не мог надевать носки. Но по правилам «Макдоналдса» все сотрудники постоянно должны быть одеты соответствующим образом. То есть должны носить и обувь, и носки тоже. Крис этому правилу подчинялся, но как только заканчивал смену – бац! – первым делом снимал носки. И я не вру, когда говорю, что он делал это первым делом, то есть сразу же. Я так понимаю, с его стороны это была вроде как декларация, чтобы дать нам всем понять, что он сам себе хозяин. Но парнишка он был приятный, да и работник хороший. Очень надежный парень».

У второго помощника менеджера Лори Зарзы о Маккэндлессе сложилось немного другое впечатление. «С обязанностями своими он справлялся, но работал всегда одинаково медленно и размеренно, даже в обеденный час пик. Подгонять или торопить его было совершенно бесполезно. У каждой кассы скапливались очереди человек по десять, а он не мог взять в толк, за что я на него так наезжаю. Он просто одно с другим не связывал. Он все время будто в каком-то своем отдельном мире жил».