Демоны Хазарии и девушка Деби - Меир Узиэль

И она ответила согласием, и голос вовсе не был равнодушным.

Он спросил, где они могут встретиться.

И она сказала: на пасеке. В темноте она зажжет факел, чтобы он не заблудился.

Но сначала была трапеза с гусиным мясом. Благословили еду, произнесли вечернюю праздничную молитву почти в составе десяти мужчин, чего давно не было в этом доме и заброшенном месте, окруженном степными звуками, голосами зверьков и кудахтаньем кур, на границе между царством дьявола Самбатиона и гигантской империей буйных степных всадников-евреев, тоскующих по горе Мория, служащих Кагану и Всевышнему.

Ночью, в мягкой постели, сестры делились впечатлениями до самой мельчайшей подробности. После всех разговоров, смешков, вскакивания и восклицаний типа «Не поверишь» и «С ума сойти», Деби сказала младшей сестре: «Самое смешное, что мы обменялись парнями. Ты с тем, кого я хотела, а я с тем, кого хотела ты».

«Так, в конце концов, получилось, и это вправду смешно, – ответила рыжая, и обе снова рассмеялись, и каждая заснула со своим парнем в сердце.

Следующий день был пятничным, легкий утренний туман стлался по земле. В такое утро раковины на берегу моря знают, что их собирать не будут. Мужчины встали рано и потребовали работу на хуторе, хотя бы до обеда. И было решено, что они починят забор вокруг пасеки. Мед начал накапливаться, и пчелы должны прилететь. Работали в поте лица, и когда солнце достигло зенита, послышался удар о медную трубу у дома, и все пошли есть салаты и сыры. Болгарская брынза была очень вкусной и жаль, что в те времена не было рынков.

Перед десертом – яблоком в меду, которое немного надоело обитателям дома – сказал хозяин дома Гади по наущению жены Малки: «У меня шесть коней. Два должны остаться. Четырех берите. Но вас шестеро. Двое из вас должны остаться. И я с радостью приглашаю остаться с нами Ахава и Давида».

Намек был настолько прозрачен, что кто-то ухмыльнулся, кто-то покраснел. Но после того, как это было столь ясно сказано, всем полегчало. Чудесная суббота началась зажиганием свечей и небольшим утренним походом по окрестностям. После обеда все легли поспать, наслаждаясь тихим и чистым воздухом. Вечером, на исходе субботы, ждало всех небольшое празднество – венчание Деби с Ахавом и Эсти с Давидом.

С наступлением темноты пары разошлись – одни в конюшню, другие – на пасеку. Остальные готовились к завтрашнему отъезду, пополняя запасы корма и воду для коней, соорудили седла, ибо у Гади не было достаточно седел, и легли поспать.

Рано утром они уже мчались на восток, и ритм быстрой скачки сливался в них с ритмом крови в их жилах, поглощая километр за километром зеленые пространства империи.

В первый день они лишь встретили одинокого ковбоя, который гнал огромное стадо бизонов к бойне, где с них сдирали шкуры.

Остановились на ночь, дали коням зерно, приправленное сладкими кусками сухого теста, напитанного сахаром, а сами же влезли в спальные мешки из волчьих шкур, и спали до первых лучей рассвета.

И на второй день пространство было пусто. Сто пятьдесят километров проскакали они на восток, в сторону Хазарского моря. По дороге встречались редкие хутора, главным образом, тех, кто выращивал ястребов. Иногда возникали деревеньки в четыре-пять домов, и среди них – синагога, над которой развевались флаги, и белый столб дыма поднимался над этой деревенькой, что радовало немного сердце посреди бесконечного скучного зеленого пространства, простирающегося, насколько хватало глаз.

К вечеру, готовя привал, увидели огни на холме – огни нескольких крупных сел и первого города на пути – Кохоли. Наутро, после двух часов пути, они добрались до города.

В Кохоли они не задержались. Городок был в стадии разборки и переноса на летнее место, и они проскакали по центральной улице, между кожаными разрисованными домами. Кохоли был знаменит своими расцветками, и рисунки на кожаных стенах отличались богатством редких оттенков синего ляписа и лазурита.

Дом кагана Кохоли уже был разобран и упакован в пронумерованные ящики, которые должны были быть погружены на колонну телег, перевозящих их из зимнего Кохоли в летний. Сам каган уже был в летнем городке. Это их спасало от необходимости посетить его и рассказать ему о своей неудаче. В этих пограничных городках каждый проезжий обязан дать отчет о своем странствии.

Помахав бегущим за ними детям и раздав мешочки с жареными каштанами, они поскакали дальше. От Кохоли уже шли ясно означенные дороги через бескрайние равнинные пространства империи с дорожными знаками на перекрестках и мостами через реки, паромами, перевозящими через озера, гостиницами с примыкающими к ним большими стоянками, синагот с тысячами молящихся, дорожными ресторанами и пивными барами. Проносились порты, верфи, посольства, судебные здания, школы, ешивы, подпольные публичные дома, городки и города. И все было построено из толстой кожи, дерева и шелка. Все можно было разобрать и снова собрать. Во всей гигантской иудейской империи не было ни одного дома из камня.

Они преодолели триста пятьдесят километров вглубь империи. Оставалось еще тысяча сто пятьдесят километров до места их назначения – небольшого полуострова, выдающегося в Хазарское море, на краю которого находился город их графа – Лопатин. На тысячу пятьсот километров с запада на восток простиралась держава иудеев. И они пересекли ее, двигаясь днем и отдыхая ночами в селах.

Теперь дороги были полны караванами, отрядами всадников, сверкающих штыками и медными ярко начищенными шлемами, отражающими последние блестки лучей заходящего солнца. Школьные экскурсии обдавали внезапным шумом и хохотом. Раввины в черном шли группами. Перевозчики золота и перевозчики соли торопились по делам. Огромные площадки на колесах тянули быки, везя крупные глыбы зеленого мрамора с северных гор на юг, в Византию. Сотни длинноногих ослов, нагруженные связками шкур, также шли на юг, создавая пробки на перекрестках, через которые шел поток телег, перевозящих желтолицых рабов с востока на запад.

Везде слышались песни о козленке из Пасхальной агады, и жители домов выносили вещи на воздух, чтобы проветрить их после зимних месяцев.

Приближался праздник Пейсах. Гигантская Хазарская империя, самая большая из когда-либо существовавших в мире государств Израиля пекла мацу. В роскошных домах из шкур и кожи мужчины мечтали о курином супе и кнейдлех.

Какой прекрасной была империя, какой огромной, богатой. Сколько в ней было духа, сколько мощи. Сколько духовных ценностей, сколько иврита, сколько воды, сколько зимних бурь, сколько книг. Сколько колыбелей, могил, сел, сортов белого сыра, городков и городов, мостов, бизонов, гусей, мяса, овощей, зерна. Сколько песка в мешочках с земли Израиля, сколько сортов рыб. Сколько роскоши в расшитых золотом занавесях, прикрывающих свитки Торы в синагогах. Сколько фабрик и мастерских, где ткали ковры, магазинов, где продавали шелк со скидкой женам солдат, сколько книг Торы и Талмуда в твердых переплетах, сколько масок на Пурим, хранимых в шкафах от праздника к празднику, сколько восьмисвечников к Хануке, меховых шуб и фабрик, шьющих эти шубы, сколько подсвечников. Сколько рыжих бород терлось о розовые соски и провозглашало «я люблю тебя, Эстер», Рахель, Бела, Лея, Сара, Рина, Ципора, Михаль, Плана, Хава, Рут, Ривка, о Рива моя, Рива. Сколько трав срезали, сколько фиников в подземных хранилищах, железной руды только в городе Керчи, луков, сделанных из сосны. Сколько годовых выставок изделий из соломы, нефти, географов, мусульман, христиан. Сколько бесовских голов, хранящихся в банках.