Дикая любовь - М. Джеймс

после потери жены, о том, что я узнала от Васкеса, что его ребенок умер вместе с ней, что мне было наплевать на все это, а вместо этого я решила убедиться, что могу получить то, что хочу. Я не хочу, чтобы мы были вместе, потому что он думает, что у него нет другого выбора. Но если бы мы могли быть…

Я не думаю, что Левин увидит в этом какую-то ловушку, но мне все равно неловко за то, что я этого не предвидела, за то, что позволила себе притвориться, что мы можем продолжать вести себя безрассудно, и это никогда не будет иметь последствий. Даже такая невинная, как я, я знала лучше. Я просто не позволяла себе думать об этом. Я хотела его больше, чем хотела быть умной в том, что мы делаем. Я должна была догадаться, что это случится. Это шок, но я знаю, что так не должно быть. Мы не были осторожны, ни разу. И я была идиоткой, думая, что мне все сойдет с рук.

Я просто не представляла, что все закончится именно так.

4

ЛЕВИН

— У меня не было намерения возвращаться в Бостон какое-то время…

Я сразу же взял трубку, когда позвонил Найл, предполагая, что это связано либо с Еленой, либо с делами Королей, не знаю, на что я надеялся. Я хотел узнать о Елене, но что-то подсказывало мне, что он не станет звонить, если что-то не так, особенно учитывая мнение ее сестры обо мне. Судя по тону его голоса, у меня возникло ощущение, что так оно и есть, тем более что на самом деле он не хочет говорить мне, что происходит.

— Тебе нужно приехать. — В голосе Найла есть нотки срочности, которые я редко слышу, и это посылает волну беспокойства через меня.

С Еленой все в порядке? Вопрос вертится у меня на языке, но мне приходится сдерживаться. Такой срочный вопрос только вызовет подозрения, которые не пойдут на пользу ни одному из нас. Если дело в ней, я скоро все узнаю. Не время для покера, Волков.

— Какие-то проблемы? — Я тяжело сажусь на диван и смотрю на стопку папок, которые смотрят на меня с журнального столика. В последние недели Виктор брал мои рекомендации и давал мне новые для ознакомления, не давая мне при этом практически ничего делать. Я потратил некоторое время на тренировки новобранцев на стрельбище и на занятиях по боевым искусствам в спортзале, но это не приближалось к тому строгому графику, которого я придерживался раньше. Я знаю, он считает, что мне нужен перерыв, но прошло уже слишком много времени. Я готов покончить с отпускной частью своего возвращения в Нью-Йорк.

— Плохи дела, — мрачно говорит Найл. — Просто приезжай в Бостон, Левин. Первым же самолетом, на который ты успеешь. Блядь, возьми самолет Виктора, если он тебе позволит. Ты должен быть здесь.

— Это дело Королей? Если да, то я должен рассказать Виктору, что происходит…

— Это их не касается. Ты получишь ответы на свои вопросы. Просто приезжай, хорошо?

Не похоже на Найла быть таким скрытным. Я уверен, что это связано с Еленой, и от этого у меня начинает сводить живот, когда я кладу трубку и начинаю заказывать билеты на самолет. Я не собираюсь просить Виктора использовать его самолет и отвечать на все вопросы, которые могут возникнуть в связи с этим, тем более что у меня нет никаких ответов. Я хорошо знаю Найла, и его манера поведения заставляет меня чувствовать, что все мои опасения подтвердились.

Она больна? Что-то похуже? Я знаю, что ей было трудно смириться с тем, что я уезжаю, но я был уверен, что со временем она это переживет. Даже быстрее, чем она думала. Бостон — огромный город, полный развлечений, друзей для нее и мужчин для свиданий, и, хотя мысль о том, что она может пойти с кем-то еще на ужин, вызывала у меня чувство собственнической, яростной злости, пусть… Я пресекаю эту мысль прежде, чем она успевает зайти дальше, как делал каждый раз, когда она появлялась в последние недели. Я не имею права на ревность, не имею права думать о Елене как о ком-то другом, кроме как о ком-то из моего прошлого, кто имеет полное право на собственное будущее. И уж точно не о ком-то, к кому я могу испытывать чувство собственничества. Не тогда, когда она никогда не была моей, и я ясно дал ей понять это.

Это не может быть связано с Еленой. Говорю я себе, возможно это должно быть какое-то дело королей, пока кидаю одежду в вещевой мешок, что-то, о чем Найлу сказали не говорить по телефону, что-то, что держится в тайне, пока я не смогу поговорить с Макгрегорами лично. Я игнорирую голос в затылке, который говорит мне, что если бы это было так, если бы это было настолько важным делом, то Коннор или Лиам позвонили бы мне сами, а не перепоручили это Найлу. Если бы это было так важно, они, скорее всего, вообще не стали бы мне звонить, а обратились бы сразу к Виктору. Я игнорирую это, потому что если дело не в королях, то дело в Елене, а если что-то настолько серьезное, то она либо ужасно больна, либо…

Этого не может быть. Но даже думая об этом, я знаю, что может.

Мы не были осторожны. И если это так, то это полностью моя вина.

Эта мысль преследует меня всю дорогу до Бостона. Я снова и снова говорю себе, что этого не может быть, что Найл встретит меня и отвезет поговорить с Коннором и Лиамом, что это бизнес, но я не могу избавиться от этого чувства в моем нутре.

Мне становится только хуже, когда Найл встречает меня с серьезным выражением лица, предупреждая, что, что бы это ни было, он имел в виду, когда говорил по телефону, что это нехорошо.

— Мы едем домой, — говорит он мне без предисловий, когда мы направляемся к машине. — И учти, Изабелла на тебя злится. С тех пор как она узнала…

— С тех пор как она узнала что? — Спрашиваю я, чувствуя, как в животе снова завязывается узел ужаса. То, что Изабелла узнала о моих отношениях с Еленой, было бы достаточно плохо, но это еще хуже. Найл не стал бы тащить меня в Бостон из-за того, что Изабелла узнала, что я спал с