Русская мечта - Игорь Златарев

вселенной, чем наша. Во много раз больше. И мы существуем, пока она падает.

– Если здесь и есть правда, – ответил я, – то только в том, что мы капля мочи.

Немного позже Тимми сказал, что сегодня у его близкого друга вечеринка и мы можем поехать и подцепить девушек на секс. Я согласился. Мы заказали такси и поехали на вечеринку в район рядом с Беверли-Хиллз. Мы доехали весьма быстро. Как красив ночной Лос-Анджелес! Либо это снова волшебство водки.

Я не верил своим глазам – это был огромный дом голливудской звезды. Так оно и вышло, на стене у входа висела грамота в красивой рамке «Academy Award for Best Original Screenplay – Том Гэллен». Том Гэллен – знаменитый сценарист и продюсер, а мы с Тимми у него дома и собираемся увести пару девочек в свои дома, в свои пьяные объятия.

На вечеринке было много дорогих девушек. Это такие девушки, возможно, они добрые и милые, но стоят они многим не по карману. Их капризы, личико, бедра и ножки обойдутся в тысячи долларов или тысячи дней попыток добиться такой принцессы, если работаешь мусорщиком, и в итоге тебя придавит контейнером с тысячами килограммов человеческого дерьма.

Дороговизна девушки – не признак ее красоты. Это женское высокомерие, посадившее на колено многих мужиков.

Если бы я хорошо разбирался в знаменитостях, сказал бы, что здесь их много, но когда мы пьяны – мы все одинаковые, мы все большие балованные дети. Тимми ходил по дому, как у себя, вероятно, он и взаправду хорошо знаком с хозяином. Мы зашли с ним в комнату, он попросил прикрыть дверь. Тимми забрался в полку возле кровати и достал оттуда пакет с кокаином. С голливудским кокаином. Мы разложили его на столике, свернули 10 долларов с Гамильтоном – ему бы точно понравилось. И я попробовал волшебную жизнь голливудской звезды с кокаином в полке. Всю жизнь я ставил не те приоритеты. После третей дорожки мне дало в голову и хотелось пойти во двор к бассейну – там все красивые девушки. Тимми попросил подождать еще немного и пойти. Через пару минут в комнату зашел молодой парень моего возраста. Он занюхнул дорожку и представился мне, его звали Том Гэллен. Они с Тимми родные братья. Тимми был старше его. Мы немного разговорились. Я рассказал, что прилетел из России. Рассказал, что Америка – это моя мечта.

Через еще парочку дорожек мы пошли вниз к бассейну. Том подошел к барной стойке и попросил тишины.

– Этот парень, – показал Том на меня, – прилетел из России в США. Он родился с одной очень важной мечтой, мечтой его жизни, и теперь он здесь, он исполнил ее. Единственное, что я хочу тебе пожелать, Марк, это найти такую же мечту жизни, еще хотя бы одну, иначе нет смысла дальше пытаться. Без мечты мы никто.

Это ужасно красивые и ужасно правдивые слова. Я исполнил свою самую большую мечту. Я счастлив. Почти. Единственное, по чему я скучаю, это как ложился спать в свою старую кровать и мечтал 10, 20, 60 минут, хоть полночи об Америке. Теперь, засыпая в кровати недалеко от Венис-Бич и Тихого океана, мне не хватает того чувства, что в жизни еще будет лучше, чем сейчас, чувства новой мечты всей жизни. Мы все хотим лучшее, и самое страшное в этом – не знать, что такое лучшее для тебя. В наших искренних мечтах больше смысла, чем в сексе, богатствах и любви, вместе взятых, если только это не есть твоя мечта. Мечты стоят наряду с волшебством, только они более прекрасны.

От кокаина и алкоголя я ходил больше часа, без остановки. Мне хотелось только танцев, девушек, хорошей музыки и еще кокаина. Но беспрерывные движения жопой дают о себе знать, как и сердце, гоняющее коктейль из водки, колы и перуанской коки. Я сел на большой белый диван в главной комнате. Вообще, я не люблю танцевать. Я не вижу в этом смысла либо красоты. Тем более когда танцуют мужики. Что в этом такого: трясешь сракой перед всеми, смотришь, как трясет ею другой мужик, и только иногда девушка повиляет своей попой перед тобой и посмотрит на тебя, при этом ее жопа меньше, чем у того мужика.

Передо мной висела большая картина голой девушки с темным фоном. Я таращился на нее очень долго, пытаясь рассмотреть всю красоту этого белого тела. Ко мне подсел на диван Том.

– Д-аа, – произнес Том, – женщины завоевали наши жизни. Мы не можем: не думать о женщинах, не писать про них книги, не изображать их голые тела на картинах, не мечтать. Они наш смысл жизни и наша смерть. Но в основном смерть.

– Да. Наша смерть, – ответил я, немного засмеявшись.

Перед нами прошла стройная девушка с длинными тонкими ножками около щиколотки, но большими ляжками. Это были потрясающие женские ноги. Есть ножки, а есть копыта. Копыта отличаются от ножек своим объемом и толстенной костью над щиколоткой. Мне никогда не нравились такая причуда.

– Смотри, какие у этой девушки ножки, – сказал Том.

– Женские ноги – само искусство Бога, – ответил я.

– Марк, а ты мне нравишься. Ты чем-то похож на меня, по крайней мере ты также сопишь носом, когда снюхиваешь дорожку, – засмеялся Том. – Подходи завтра ко мне снова. А хотя знаешь что? Оставайся сегодня у меня. Там наверху полно свободных комнат.

– Спасибо, Том. Но мне завтра и так на работу нужно, точнее, уже через 3 часа.

– Что? Ты в Америку прилетел не работать, я так думаю. Завтра еще лучше будет, вот увидишь. А теперь извини меня, пойду узнаю, свободны ли те ножки.

Это правда. Я прилетел не работать, хоть я все же в Америке и мне нравится здесь убирать мусор. Но там будет Берти. Мне все еще стыдно за Челси. Надо немного отдохнуть.

Через минуту ко мне подсела девушка.

– Ты друг Тома? – спросила она у меня.

– Да.

– А вы как, работаете вместе?

– Да, – уверенно сказал я, – я его продюсер. Помогал ему по сценарию.

– Пошли наверх, поможешь мне с трусиками.

Это самый быстрый мой уговор на секс. Говоришь такой шлюхе, что ты богат и знаменит, и их нежное кружевное белье становится колючим и неудобным. И как не согласиться, что это самое настоящее волшебство. Матери говорят своим маленьким доченькам: зачем тебе мозги, зачем уметь готовить и гладить, зачем быть хорошим человеком? Главное – найти состоятельного оленя. Мораль и нравственность этого