Невеста чудовища - Екатерина Кариди

Но он, конечно же, подстраховался. Гелсарт не был бы самим собой, если бы с самого начала не продумал запасной вариант на случай, если Зэйн выйдет из-под контроля. В подземном Лабиринте еще при строительстве было заложено особое место — закрытая до поры до времени магическая ловушка. Попав в нее, чудовище умрет. Но, разумеется, это был крайний случай.

Однако сейчас властителя смущало другое. Гелсарт все чаще задумывался, с какой такой радости к нему зачастил Оракул? Он не просил предсказания ни разу, а между тем, странствующий жрец появлялся у него уже трижды, и каждый раз говорил то, чего властителю не хотелось слышать!

Сказанное в последний раз возмутило его, но и заставило изумиться и застыть в мгновенном предвкушении. Ибо жрец говорил почти невозможное.

Гелсарт прикрыл глаза восстанавливая в памяти слова Оракула.

Девушка снимет проклятие и подарит властелина неба. Дитя родится…

Он даже пожалел, что опять по привычке попытался снести болтливому жрецу голову и не дослушал предсказание. Слишком уж это хорошо звучало, чтобы быть правдой. Прожженный циничный интриган Бога не боялся, но чуял подвох.

И потому решил заполучить это самое потомство во что бы то ни стало. А потом, возможно, придется избавиться от Зэйна. Конечно, жаль терять такое развлечение, но если обстоятельства потребуют, Гелсарт готов был идти на жертвы.

На Белор опустилась безветренная и по-весеннему теплая ночь, наполненная ароматами цветущих деревьев. А город был погружен в состояние уныния и подавленности. Так бывало всегда после того как воины Гелсарта забирали с царства позорную дань людьми. В семи семьях сейчас оплакивали сыновей.

Но не лучше было на этот раз и во дворце. Еще днем царь напился и буйствовал. Видя что он ведет себя как варвар, царица заперлась в своей спальне, да и у комнат ее дочерей на всякий случай велела выставить усиленную охрану. Солгара тоже никто не видел с того момента, как он ушел с городской площади. В общем, в дворцовой жизни наступил полный раздрай.

Сейчас Мелиар сидел совершенно один в пиршественном зале и пил в компании своего меча. Челядь тенью передвигалась по стеночкам. старалась не попадаться государю на глаза. Однако именно в этот момент к царю явился посетитель.

— А, Лесарт, — поднял тот на мага мрачный взор. — Проходи, садись. Выпей с царем.

И опрокинул в себя еще один стакан. Однако было видно, что вино не берет его, а лишь обостряет все, что тот пытался заглушить. Лесарт подошел к столу. Сел.

— Пропиваешь дочь, государь?

Мелиар кивнул и расхохотался. Горько, неуместно, жутко. Потом проговорил:

— Она сказала, Гелсарту в невесты для сына нужна девушка царской крови. Это… честь! А я обеспечил Гесте царскую кровь… Как никак.

И снова этот жуткий хохот. Царь налил себе еще вина.

Лесарт странно взглянул на него и вдруг спросил:

— Ты знаешь, как звали ее мать?

— Мне ли не знать, как звали мою рабыню? — перекосился Мелиар, поворачиваясь к нему, выпил залпом, а потом запустил стаканом в стену. — Мне ли не знать?!

— Ее звали Ивалион Бенерис Дианир Катх, — чеканно произнес Лесарт. — А ты что, всерьез думал, что твоя жиденькая кровь что-то значит?

Услышав легендарное имя царей исчезнувшего народа, Мелиар потрясенно уставился на мага. А потом взревел:

— Что? Что…?!!! Откуда… Почему ты молчал?!

Презрительная улыбка скривила губы мага.

— А что бы это изменило? У нее ведь все равно не было ни власти, ни богатства.

— Я… — Мелиар ушел в себя, разводя руками, пытаясь осмыслить.

— Я молчал, потому что ты ее не стоил.

— Если ты знал, почему дал ей умереть?!

— Потому что умереть родами была ее судьба, — сухо проговорил Лесарт, вставая из-за стола. — Завтра я ухожу, — добавил он.

Но царь его уже не слышал.

У выхода из пиршественного зала Лесарта остановил царевич Солгар.

— Я невольно оказался свидетелем вашего разговора, — начал он, немного волнуясь.

Лесарт молча ждал, что скажет молодой брат царицы.

— Вы уходите завтра?

— Да, — кивнул маг.

— Возьмите меня с собой.

— Давайте мы обсудим это завтра, — проговорил маг. Коротко поклонился и пошел к выходу, саркастически улыбаясь.

Все в этом мире имеет свою цену. И, похоже, царице в ближайшее время придется искать себе нового мужа. А заодно и нового наследника для царства.

На ночлег они остановились в степи. Шатер Гесты хоть и стоял в центре лагеря и не продувался ветром, а все равно свистящие звуки, доносившиеся снаружи не давали покоя. Все казалось, что что-то шипит или шелестит. Как хвост змеи или рептилии. Или скорпиона. Геста вертелась с боку набок, вздрагивая и прислушивалась. И незаметно для себя заснула.

А во сне ей привиделось странное.

Как будто она бродила в полутемном пустом пространстве, освещенном синеватым магическим светом. Вернее, в каком-то огромном пустом зале, или даже галерее залов, перетекавших друг в друга. Глаза различали причудливую каменную кладку, руны на стенах, орнаменты.

Но не это было главное, а переливавшееся странным золотистым свечением нечто безумное красивое и милое сердцу, что она держала в ладонях. Но только Геста почему-то никак не могла понять, что это.

И звук. Тот самый, шелестящий, показавшийся ей знакомым.

Что-то резко прошелестело прямо за спиной, заставляя вздрогнуть. И ветер, как будто кто-то очень большой пронесся мимо!

Обернулась — и застыла. Огромный призрачный мерцающий золотом глаз в темноте. Глубокий, как будто дышащий, вытянутый в нитку зрачок. Это было так завораживающе красиво…

Она хотела протянуть руку, чтобы коснуться, но вместо глаза возник силуэт. Мужчина. И подался к ней из темноты. Геста смутилась, она не видела его, только силуэт, но почему-то он тоже показался ей красивым. Но все вдруг смазалось, будто вмешался всесильный кто-то и прервал ее сон на самом интересном месте.

Она проснулась и обнаружила, что давно уже наступило утро.

Что командир пытался попасть к ней в шатер несколько раз, а лагерь поднят, и ожидают только ее. Поскольку Геста совсем недавно оказалась в роли царевны, ощущала она себе крайне неловко. Тут же подскочила и стала судорожно собираться.

Быстрый завтрак, и они снова выехали в дорогу.

Кони опять неслись во весь опор, а Геста, приноровившись кое-как к женскому седлу, погрузилась в размышления. Никак не шел из головы сон. И этот мужчина, лицо которого она таки не смогла увидеть. В конце концов, девушка рассердилась на себя.