Рыцарь Шестопер. Новый дом - Федор Соколовский

– Неужели тебе наши красотки не понравились? Аль брезгуешь?

– Еле сдерживаюсь! – признался рыцарь. – Да только у меня есть свои идеалы, обеты и моральные принципы, через которые я никогда и ни за что не перешагну.

– О! Высшие идеалы – это понятно. Ну а конкретней можешь объяснить, что тебя смущает?

– Могу, – не стал таиться Грин. – Никогда я не возлягу на рабыню и на женщину подневольную, удерживаемую в неволе силой. И обет у меня есть: никогда не заниматься любовью при посторонних. Да и вообще, вначале я должен познакомиться с девушками, пообщаться…

– Так бы сразу и сказал! – вроде как обрадовался Гирчин. И быстро перечислил всех присутствующих женщин по именам. Затем и рыцаря представил по имени, предлагая его от всей души любить и жаловать. И только потом, невзирая на присутствие дам, приступил к объяснениям: – Вся беда этих милых красавиц в том, что, будучи замужем, они оставались праздными, несмотря на все старания. В связи с чем были изгнаны мужьями…

Василий сильно засомневался в услышанном, указал рукой на самую молодую.

– Ее тоже муж выгнал? – По его представлениям, такую симпатяжку можно было просто дома для красоты держать. Тем более что иметь две, а то и три жены здесь не возбранялось. А уж такую юную, милую и невинную с виду тем более грех выгнать из дому.

– Не сомневайся и не смотри, что ей семнадцать лет. Она в четырнадцать лет замуж вышла и, коли за три года не понесла, смело может быть изгнана супругом. Аль ты законы все подзабыл?

Шестопер с презрением фыркнул, что можно было трактовать по-разному, от «Да пошел ты в лес со своими законами!» и до «Как я их мог забыть?! Если не знал никогда…». Кажется, власнеча это удовлетворило, потому что он с ехидной улыбкой, поглаживая одну из красавиц, продолжил:

– И мне по наследству от бабки достался огромный секрет знахарского и целительского толка. Благодаря ему я довольно быстро излечиваю любую женщину от бесплодия. Не беру за это никакой платы, кормлю все это время, одеваю и даже одариваю небольшими подарками. От моих пациенток во время лечения только и требуется, что расслабиться по максимуму и дарить свои ласки мужчинам, ни в чем ни себе, ни им не отказывая.

– И долго они должны… «дарить»? – не мог скрыть своего сарказма Василий.

Агап чуть ли не обиделся:

– Совсем недолго! Как только прошла первая-вторая неделя беременности, что я подмечаю своим даром, любая пациентка вправе покинуть хутор, даже не ставя меня об этом в известность. Правда ведь? – Свой вопрос он адресовал женщинам.

Красотки с готовностью кивнули или несколькими словами подтвердили сказанное наследственным знахарем. А одна из них, пожалуй, самая старшая и надменная с виду, еще и хвастливо добавила:

– Как только мы докажем всему миру, что не праздны, любой мужчина будет готов нас взять в жены. Причем не каждой дано счастье оказаться в этом месте. Шанс попасть на осмотр к великому знахарю появляется только после личного ходатайства барона Гармаша. И разве это плата за чудо – заниматься тем, что нам больше всего нравится?

Райкалин многозначительно хмыкнул и несколько раз кивнул. Он сразу понял всю цепочку, по которой здесь собирается этакий роскошный цветник. Барон на своих землях – полноправный хозяин, так что всегда волен с той или иной девицей позабавиться. А уж тем более несправедливо отторгнутой мужем. Дальше уговорить несчастную совсем просто, особенно делая это в постели. Мол, давай у колдуна поживешь, ни в чем ни ему, ни гостям не отказывая, вот и перестанешь быть праздной. Да ко всему еще и с подарками останешься.

Вот женщины и соглашаются. Вот и стараются ублажить Агапа и всех, кто у него бывает. Вот и живут здесь в счастье, так сказать, да радости. Иначе говоря, рабством здесь не пахнет. Но… это если не копать глубже и не вспоминать о таких вещах, как принуждение, сговор, сексуальное домогательство, подмена понятий нравственности и косвенный обман.

Несколько заинтриговал сам факт беременности, после которого женщины покидают хутор. Неужели они согласны беременеть от кого попало? Или только от знахаря? Или какие тут вообще существуют нюансы?

Но задавать эти вопросы Василию показалось совсем нескромным делом. Тем более при женщинах. Если и спрашивать, то оставшись наедине с Агапом. Верилось, что этот циник и, несомненно, брутальный тип ничего скрывать не станет.

А процесс омовения, упаривания косточек, разминки мышц тем временем продолжался. Жар в парной достиг максимума, и теперь мужчины туда заскакивали каждый соразмерно своей выдержке. Женщины, следующие за ними, старались меняться через каждые три минуты. И не потому, что не выдерживали, а потому, что знахарь им, оказывается, запрещал долго подвергаться критической жаре.

Выскакивали, ополаскивались, подсаживались к столу, отдыхая в более прохладном предбаннике. Пили, закусывали, болтали о совершенных пустяках, в которых даже конченый параноик не отыскал бы ничего подозрительного. И попутно наслаждались женскими телами, женской лаской и всем остальным, что мужчины получают в подобных ситуациях. Часа на три растянулось мероприятие, именуемое таким коротким, но невероятно емким словом «баня».

А потом перебрались, накинув на себя простыни, в главный дом. Интерьер там был из серии «Новый русский увидит – удавится от зависти!». Но самое главное, что щедро накрытый стол своим видом сразу говорил: праздник продолжается! А уж запахи… Уж на что Шестопер посчитал себя наевшимся, а тут чуть слюнками не подавился. Настолько зверский аппетит вдруг в нем прорезался.

«Наверное, это пар из меня все силы вытянул, – размышлял Грин, надевая поданную ему легкую полотняную одежду. – Или неуемное вожделение настолько вымотало?..»

Потому что от интимной близости он в бане все-таки удержался. Чем заслужил не смешки или подначки, а удивление, если не сказать немалое уважение, от иных самцов. Они не могли взять в толк, откуда у молодого парня такая сила воли. Ведь хочет! Может! Трясется весь от желания! И все равно сознание сильнее плоти.

Знахарь даже похвалить не погнушался, вновь многозначительно тыкая пальцем в потолок:

– Вот она, истинная сила великого славянского духа! Когда контроль разума преобладает над позывами бренного тела. Подобная сила дана только высшим служителям нашего…

И оборвал себя на полуслове, не желая рассекречивать руководство Высшего Ордена Справедливости. Оба Гармаша лишь восхищенно замычали с полными ртами да кивнули несколько раз. Тем более что руки у них в тот момент были заняты: они уже раз третий или пятый менялись партнершами. Данный факт их громадного аппетита тоже наводил на определенные мысли.

«Такое впечатление, что они этих девиц только и пользуют, что с разрешения Кучи и в его присутствии, – размышлял Райкалин, стараясь попутно удержаться и от иного греха, от переедания. – И жрут они в три горла каждый, словно после трехнедельного поста. Неужели у себя они подобного пира не устраивали все то время, что знахарь находился в тюрьме?.. Да и вообще, заявленная табель о рангах, кажется, не соответствует действительности…»