Главная роль 4 - Павел Смолин

Фыркнув, Императрица ушла, дав мне спокойно досмотреть дивный сон о том, как я верхом на слоне гоняю по Петербургу криминальные элементы, не забывая указывать пальцем на особо злобных, коих слону надлежит прикладывать зажатой в хоботе, раскрашенной под хохлому, дубиной.

Покосившись на почту — потом разберу — я пошел в столовую. Минусы нынешнего, медленного мира давно мне ясны — чтобы получить эффект, нужно с полгодика бегать сломя голову и фонтанировать проектами, а потом несколько томительных лет держать руку на пульсе. Большевики не зря планировали развитие страны «пятилетками» — по моим прикидкам, где-то к 1896 году я как раз и получу гигантский прирост по всем направлениям. Безусловно, что-то проявит себя раньше — например, прииски, золото с которых потихоньку поступает уже сейчас или патентные отчисления от Сибирия, будущего пенициллина и прочего. Что-то — наоборот, «выстрелит» с задержкой, но этим можно в глобальном планировании пренебречь. Когда «первая очередь» модернизации завершится, придется попахать еще с полгодика, дабы направить полученное в нужное русло — подготовку к большой европейской войне. Ну а в промежутке буду развлекаться чистками, созданием и упорядочиванием направленных на поддержание общественного порядка структур и идеологической накачкой населения, подкрепленного вполне ощутимым экономическим, культурным и прочим ростом.

Из плюсов «медленного мира» можно выделить как раз почту — если я забью на нее на пару-тройку дней, миру по большому счету будет все равно. Но я не забью — выявить тревожный или наоборот — перспективный — «звоночек» и быстро, как это было принято в моей прошлой реальности, среагировать на него может быть полезно.

Появившись в столовой, я ухмыльнулся сидящей на диванчике в ожидании меня Дагмаре, натянул на лицо пафосно-надменное выражение и заявил:

— Этот город боится меня.

— Что? — опешила Дагмара.

Я пошел на нее, придав голосу грозные нотки:

— Я видел его истинное лицо. Улицы, — указал на окно. — Продолжения сточных канав, а канавы заполнены кровью, — остановился перед удивленно взирающей на меня Императрицей. — И, когда стоки будут окончательно забиты, вся эта мразь начнет тонуть! Когда скопившаяся грязь похоти и убийств вспенится до пояса, все шлюхи и политиканы посмотрят наверх и возопят: «Спаси нас!», — склонился к лицу мамы и закончил монолог. — А я прошепчу: «Нет».

Заржав, протянул руку. Дагмара фыркнула:

— Лишь бы лицедействовать! — опершись на предложенную руку, поднялась на ноги, и мы переместились за стол.

Отпив кофею и закусив его бутербродом из поджаренного хлеба с маслом и клубничным вареньем, Императрица принялась меня воспитывать:

— Негоже нарушать протокол. То, что ты устроил вчерашней ночью, многими полицейскими чинами будет воспринято как недоверие.

— Не согласен, — покачал я головой, приняв из рук лакея очищенное вареное яичко и подставив его другому лакею, которого мысленно называю «оператор солонки». — Озвученный вами тезис безусловно верен, и некоторые высокопоставленные сотрудники полиции и вправду на меня обидятся. Однако это — их проблемы, ибо для всех, кто за стремлением заботиться только о себе не утратил понятия «долг» и «честь», будут на моей стороне. Пункт первый — я лично перевязал раны городового, а сам он получил премию и оплату отдыха в Крыму — раны залечить. Мнение младших полицейских чинов от одного этого, совсем ничего не стоившего мне жеста, уже на моей стороне. Коллективы нельзя недооценивать — да, младшие чины особо не влияют на общую картину, но то, что я обратил на них Высочайшее, подкрепленное реальной заботой внимание, им будет очень приятно, и служебного рвения у них, простите за нескромность, прибавится.

— На месяц-другой, — подпустила Дагмара скепсиса.

— Так, — не стал я спорить. — А через эти месяцы грянет увеличение жалования. Высочайшее внимание таким образом приобретет характер не разового мероприятия, а системных усилий государственного аппарата. Когда все младшие чины как один испытывают к нашей семье любовь и уважение, волей-неволей их испытывать придется и командирам.

— И как это связано с отставкой и арестом троих исправников? — подняла бровь на вгрызшегося в яичко меня Дагмара.

Прожевав, я улыбнулся:

— А я здесь не при чем, приказ отдавал лично Петр Аполлонович, наш добрый градоначальник, который сильно обиделся, что его подчиненные не брезгуют брать большие взятки от бандитских главарей. Получился хороший сигнал — я как бы подтвердил свое послушание Его Величеству, подтянув назначенного им деятеля к расследованию, которое Петр Аполлонович, получается, проводил лично — я так, чисто над душой стоял, чтобы он не стеснялся.

— Ты использовал пытки! — обвиняюще заявила Дагмара и подставила лакею испачканный в варенье пальчик — вытри, мол.

— Предпочитаю говорить «военно-полевые методы допроса», — пожал я плечами. — Бандиты — это враги ничуть не лучше австрияков. Наоборот — они гораздо хуже, ибо занимаются своими гнилыми и вредными для общества делишками прямо внутри нашей страны. Если это делают одиночки или мелкие группы жуликов, это еще куда ни шло — они неизбежно совершат ошибку, и понесут заслуженное наказание. Банда — сиречь организованная преступная группировка — гораздо хуже, ибо она запускает свои мерзкие щупальца во все сферы жизни общества подобно спруту. Одно щупальце угрозами вышибает деньги из купцов и заводчиков — мол, не заплатишь, будет тебе беда вплоть до пожара. Второе щупальце разводит опиумные да сатанинские притоны, которые разлагают саму душу наших подданных. Третье щупальце, простите за прямоту, организовывает подпольные публичные дома — с них Империя не получает налогов, а посетители такого дома не защищены должным образом от модных и прочих вызванных порочными связями болезней, потому что работниц на них никто не проверяет. Один сифилитик может стать источником целой эпидемии.

— Спасибо за испорченный завтрак, — отложив нож и вилку, которыми до этого нацеливалась на бекон, обиженно буркнула Дагмара.

— Я знаю, что вам очень тяжело даются подобные разговоры, мама, — мягко заметил я. — И я очень благодарен вам за то, что вы не избегаете их — для меня очень важно, чтобы вы были на моей стороне не только как любящая мать, но и как Императрица Российской Империи.

«Ласкою надо».

— Какой же ты льстец, — улыбнулась Дагмара, взявшись за столовые приборы снова.

Быстро аппетит вернулся. Да он и не исчезал — привычная мамина манипуляция. Не потому что она хладнокровная НЛПшница, а потому что десятилетиями складывавшиеся привычки и особенности характера изжить очень сложно. Особенно если «изжить» их и не пытаться, как любительница пребывать в зоне комфорта Дагмара.