Песнь Валькирии - Марк Даниэль Лахлан

— Бросайте.

Они опустили голову девушки в воду и держали ее. Ее руна взметнулась копьем, устремившимся в синее небо. Ветер с силой ударил Стилиану, которая продолжала снимать намотанные на руки звездные нити. Все было в порядке. Руна не приблизилась к ней, когда ее собственные руны бежали в страхе перед волком.

Ребенок закричал. Фрейдис упала на колени, а затем повалилась на спину, ребенок был на ней сверху. Молодая женщина была мертва, руны вернулись, и Стилиана распутала руки. Она потеряла сознание, словно ее мозг заполнило пролившееся чернильное небо.

Когда она очнулась, племя ушло. Остались только ее стража и верблюды.

— Успешно? — спросила Стилиана.

— Успешно, — ответил Миския.

— Где Фрейдис?

— Ушла, — сказал Миския. — Она отправилась с… адитами.

— Почему?

Миския пожал плечами:

— Нет смысла спрашивать. Она ушла. Жаль. Она была сильным воином.

Стилиана закрыла глаза. Не подобает плакать о потере слуги. Что Фрейдис увидела в источнике?

Фрейдис могла путешествовать только с племенем адитов. А они не признавали женщину саму по себе. Это племя не будет долго терпеть ее. Ей приходилось идти с женщинами, в конце колонны, и она могла общаться с Шаддадом только через его жен. Фрейдис не Стилиана, у нее нет богатства или магического дара, ради которых можно было бы временно нарушить обычаи. Она ела только то, что оставалось после мужской трапезы. Но этого вполне хватало, и она не испытывала голода.

В водах источника, когда она держала девочку, с ней произошло что-то очень странное. Откуда-то послышались звон и звук дождя, налетел прохладный бриз. Руна взлетела и стрелой пронеслась в воздухе, прошептав свое имя — Тиваз. Копье, яркое, словно звезда. Руна была настолько притягательна, что Фрейдис подняла левую руку, чтобы взять ее, и забыла о ребенке, в которого она должна была войти.

Руна влетела в ее душу, как захватчик, вопя и завывая. В одно мгновение Фрейдис пережила заново все битвы, в которых участвовала с тех пор, как покинула свой дом в Хордаланде. Быстро и в то же время медленно она почувствовала запах монастыря, шуршание гальки под ногами на побережье, увидела вспышки битвы. Ее рука болела от тяжести копья, тело гудело от столкновений и ударов взбешенного противника. Руна была всем этим, и одновременно она была нагруженной сокровищами ладьей, взрезавшей морскую гладь залива.

Фрейдис почувствовала, как руна укоренилась в ней, как ее сияющие волоски обвились вокруг ее сердца и внутри зазвучала ее песня. Звон, грохот копий, удары щитов сопровождались криками боли и ликования, упоением победы и унынием поражения. Она понимала, что происходит, — вёльва объяснила ей истинную суть магии.

Стилиана жила уже слишком долго, и у нее не осталось никого, кому можно было бы довериться. В тихой и задумчивой Фрейдис, выросшей среди древних обычаев и древних богов, но верящей в Христа, она нашла человека, с которым можно было говорить. Фрейдис была ее личной стражницей, самой близкой из всех слуг, и никогда не ставила под сомнение ее магический дар и истину ее слов. Один был мертв, он больше не должен жить и угрожать вере в Христа. Если бы это случилось, Стилиана умерла бы, а эти люди стали бы поклоняться ему, неся разрушение, зло и со временем проклятие всему миру.

Но теперь, когда кусочек бога был внутри нее, она не знала, что думать. Она только знала наверняка, что девушка, хранившая руну внутри себя и пришедшая убить Стилиану, была очень большой опасностью, но теперь она умерла. Фрейдис не хотела ни того, ни другого и поэтому ушла с племенем. Варяги не слишком опечалились, увидев, что она уходит. Вернувшись в Багдад, Стилиана заплатит им обещанную сумму. Раз Фрейдис ушла, будет одним воином меньше и ее долю разделят на всех.

Когда на сумеречные пески опустилась прохлада и в лагере принялись готовить пищу, Фрейдис сделала глоток воды и посмотрела на синеватые дюны. Она позволила руне выйти вперед, и та заполнила ее сознание не успокаивающим присутствием, а бьющей через край агрессией. Так чувствуют себя мужчины на пике битвы. Фрейдис было незнакомо это чувство. Она взяла в руки копье, потому что мужчины в ее деревне всегда были в море, всегда в рейде. Женщины оставались одни и были легкой добычей других викингов. Им было необходимо уметь обращаться с оружием, и они привыкли к этому. Фрейдис показала себя родичам с лучшей стороны — быстрая, точная, а главное — бесстрашная. Она боялась встречи с вооруженным мужчиной лицом к лицу — это испугало бы каждого, кто не пьян или не сошел с ума, — но страх никогда не снижал силы и ритма ее движений. Скорее, он придавал ей силы. До встречи с варягами она убила уже троих — одного на своей собственной ферме, когда его окружили лающие псы. Затем она убила своего брата, когда он вернулся из рейда с раной, нанесенной отравленным копьем. Брат сам велел ей сделать это, и она сделала, держа одеяло на его лице, пока он не задохнулся. Третьим был тот воин, который пытался изнасиловать Фрейдис после захвата ее ладьи. На каменистой земле, без поддержки братьев, ходивших в рейды, с больными и тощими овцами, у Фрейдис не было никакой надежды на будущее. Вместе с соседской семьей она отправилась в Ирландию. У Оркнейских островов они попали в переделку — их ладью атаковала идущая на восток лодка, полная варваров. Тогда она подумала, что ее жизнь окончена, и внезапно это освободило ее от всех запретов. Мужчина, напавший на нее, засмеялся, увидев, что она схватила копье убитого земляка. Но когда она расколола ему голову этим копьем, он больше не смеялся.

Разбойники прониклись к ней уважением и прозвали ее «дева-щит». Она отправилась с ними в Константинополь. Ей вспомнилось, как она увидела этот город в первый раз — огромный, белый, освещенный осенним солнцем. Она поверила, услышав от Стилианы, что боги умерли: человек давно превзошел их достижения, поставив себе памятник из камня и мрамора.

В лагере она сняла свой маленький крестик и внимательно рассмотрела его. Христос висел на кресте, потому что отцу потребовалась его кровь. Один, отец всех отцов, тоже был повешен на дереве во имя мудрости. Путь в рай прокладывают страданием, в этом не было никакого сомнения.

Адиты развели костер, чтобы приготовить пищу, и запах жаркого донесся до душного укрытия, где она лежала. Они устроили праздник в честь того, что ребенок получил руну. Она вспомнила, что говорила ей Стилиана: девочка — идеальный хранитель для руны. Она еще совсем малышка, и пройдет много лет, прежде чем магия пустит в ней корни и проникнет в ее душу. Она принадлежала племени, которое держалось в стороне от людей и цивилизации. Кроме того, женщины здесь были подневольны и занимались только тем, что обслуживали мужчин и растили детей. Она ничего не будет знать о мире и не увидит ничего, кроме своего дома в пустыне. Однако со временем руна изменит ее разум, заставит искать своих сестер и снова стать богом. Но прежде — убить Стилиану.

Фрейдис попыталась почувствовать форму руны внутри себя. Это была стрела, летящая в чистом голубом небе. Руна назвала свое имя. Тиваз — символ небесного бога Тюра, бога войн, залог волка Фенрира, которому суждено убить богов в последний день мира. Стрела требовала крови, крови Стилианы — она чувствовала это. Ну нет, она ее не получит.