Попаданцам предоставляется общежитие! - Алена Макарова

тоже нет… А магистрату сообщить, что демилич по своим делам отлучился. Мир завоевывать…

Не зря мелкий народец своим старейшиной Фазгина выбрал! Старый кобольд в очередной раз доказал свое умение находить выход из самых скользких ситуаций. Даже странно, что остальным это в голову не пришло. Неужели такие законопослушные?

— Но чтоб больше никаких изгнаний, упокоений и прочего экзорцизма! Даже думать про это забудь! — на всякий случай предупредила я Ольгу. Мне, конечно, хотелось бы поубавить число местных обитателей, но исключительно мирным путем. Устраивать из приюта филиал охотников за привидениями я не собираюсь! Да и отчетность, опять-таки, никто не отменял…

О денежных проблемах и способах их решения.

Прижилась у нас Ольга легко и быстро, как таракан на кухне. Нечисть, конечно, косилась на нее с опаской, зато и не трогала. Наоборот, десятой дорогой обходила. Желающих составить компанию безвременно покинувшему приют (а заодно и мир) демиличу не оказалось.

А вот помощи от этой ведьмы было столько, что я просто диву давалась — и как без нее раньше обходилась? Ольгино присутствие на учебных занятиях делало прилежными даже самых отъявленных лентяев, а умение разбираться в травках существенно разнообразило наше меню. С приправой из ее фирменного приворотного зелья даже опостылевший ший начинал казаться почти вкусным.

И недели не прошло, как землянка стала моей первой помощницей и негласной заместительницей. А потом вдруг оказалось, что она еще и в бухгалтерии разбирается!

Мы как раз обсуждали ненавистную сиреневую кашу и я мимоходом пожаловалась на зловредных магистратских управленцев, по мнению которых мы тут каждый день красной икрой объедаемся.

— Он что, тоже землянин? Ну, этот чиновник противный?

— С чего ты взяла?

— А кто еще про красную икру вспоминать будет?

— Не знаю… Почему тогда не сказал, что тоже из наших?

— Не захотел, чтоб с просьбами лезла и в друзья навязывалась. Люди, они тоже разные бывают, иногда похуже всякой нечисти оказываются. Слушай, а может по части денег он не так уж и врал? Ты хорошо все проверила?

Пришлось признаться, что я дебет от кредита с трудом отличаю. Просто сверяю цифирки в ведомости и считаю полученные монетки. Никогда не разбиралась во всех этих финансовых документах, а в местных — вообще черт ногу сломит.

— Давай гляну! Я когда ИП открыла, всю бухгалтерию сама вела и ничего, даже налоговая не придиралась. Ты не представляешь, сколько народу хочет получить счет-фактуру и чек на приворот суженного и вызов духа Пушкина!

— Господи, а Пушкина-то зачем?

— Чтобы узнать, как он «Войну и мир» писал. Это всякие самиздатовские авторы дурью маются. А что, и людям приятно, и мне денюжка, и поэту хоть какое-то развлечение. Слышала бы ты, какими словами он Наташу Ростову крыл… талантище!

Ведьминская финансовая ревизия выявила мою полную денежную безграмотность и неоспоримую правоту противного чиновника. А также огромную кучу злоупотреблений магистратской бухгалтерии. Пользуясь моей дуростью, они вычитали из полагающегося приюту содержания всевозможные пени, налоги и сборы, оставляя от вполне приличной суммы (на быков бы не хватил, а вот на свинью — вполне) лишь жалкие крохи.

Кипя от досады и злости, я уже была готова нестись в городское управление с разборками, но опытная Ольга убедила меня сначала хорошенько подготовиться.

За написание жалоб и претензий были посажены все имеющиеся в наличии кобольды во главе с хитроумным Фазгином. Заваленный целым ворохом заявлений и кляуз суд временно приостановил прием любых прошений, но маленький народец ухитрялся просочиться даже в закрытое наглухо помещение. И вручить очередную бумажку ошалевшему от подобного явления крючкотвору.

Горгульи ежедневно летали в редакцию городской газеты, доставляя написанные Дейвом заметки. Неожиданно открывшийся у зомби литературный талант играл нам на руку: его красочно многословное описание мздоимства властей и бедственного положения несчастных попаданцев даже из меня слезу выжимало.

Лояльный к властям Марк сначала пытался убедить меня не поднимать шум (хотя бы в его газете), но через пару дней сдался. Чтобы окончательно его убедить, пришлось заявиться в редакцию с целой делегацией «несчастных голодных» постояльцев. Расчувствовавшийся Марк скормил нам все пирожные, а его перепуганный помощник по собственной инициативе стал помещать заметки Дейва на первую полосу. Снова оказаться в одном кабинете с нечистью ему категорически не хотелось.

К городской ратуше был отправлен пикет из скелетонов, умертвий и лишенных побрякушек мавок — для вызывания сочувствия и формирования общественного мнения. Сопровождавшая их Йожка непрерывно скандировала, звонко клацая всеми тремя челюстями: Мы! Хотим! Кушать! Вкусно! Мясо! Кушать!

Скелетоны жалобно гремиели костями в такт, умертвия печально вздыхали, обобранные до последней цацки маки — искренне и трагически выли. Народ впечатлялся — шумиху мы подняли знатную.

Ольга с головой зарылась в бухгалтерскую документацию, высчитывая пени за все недополученное и нам недокормленное, а я… Я записалась на прием к тому самому противному чиновнику. Вилен, конечно, на редкость неприятный тип, еще и скрыл, что тоже землянин. Но он обо всех этих махинациях точно не знал и уж тем более — не участвовал. Если уж и обращаться, то к кому еще?

Запаниковавшие от подобного натиска члены городского управления отправляли в приют одну комиссию за другой. Здесь их встречали чистота, порядок и освежающий душ из дыр в крыше, которые я запретила заделывать. Почетный экскорт из огров, орков и троллей сопровождал проверяющих по пятам, неназойливо, но с истинным чувством сообщая о своем большом желании что-нибудь срочно скушать. Нервировало это даже меня, что уж говорить о комиссии. А на закуску им предстояла встреча с Ольгой — в боевом варианте макияжа, со стопкой бумаг в руках и с заклятьем третьей степени четвертого посвящения на ярко накрашенных губах. Последняя по счету комиссия даже лошадей загнала, спасаясь бегством из нашего богоугодного заведения…

На прием к зловредному Вилену мы явились с полной торжественностью: недобро хмурящиеся тролли, узнавшие, что их недокармливали; стенающие скелетоны и умертвия (мавки отвоевали-таки свои побрякушки и остались дома); Ольга с устрашающей пачкой бумаг наперевес и скромная я. Сопровождала нас, как всегда, скандирующая и клацающая Йожка.

Явление приюта народу получилось впечатляющим, но Вилен не оценил. Выгнав из кабинета всех, кроме меня он приступил к настоящему допросу. Ольгу с ее документами позвать все-таки разрешил, но ни ее черные когти, ни финансово-ведьминские термины не пробили брешь в его самообладании. Я даже позавидовала: вот уж у кого не нервы — железобетонные тросы! Такие в подвесные мосты закладывать надо, а не простому человеку выдавать.

Спокойно выслушав ворох предъявляемых к городу претензий, чиновник оставил у себя все документы,