Эволюция духовности - Владимир Николаевич Коваль

этом состоит церемониал? — возразил мудрец.

В ответ на вопрос журналиста, счастлив ли он, генерал де Голль ответил:

— За кого вы меня принимаете, за идиота?

Пианист Оскар Левант о Леонарде Бернстайне:

— Музыка нужна ему как аккомпанемент к его дирижированию.

— Вы Борхес? — обратился прохожий к писателю.

— Временами, — последовал ответ.

— Что говорят о новом налоге? — спросил Джулио Мазарини у слуги.

— Поют о вас злейшие песенки, — последовал ответ.

— Это хорошо. Раз поют, будут платить, — заключил кардинал.

Сардинский генерал граф Сент-Андре — Суворову:

— Ваше сиятельство имеет врагов, но не соперников.

В беседе с учеником по имени Сы Конфуций не согласился с его мнением на свой счет, будто бы он учен и многознающий.

— Нет, — сказал учитель. — Я все нанизываю на одну мысль. (!!!)

Какая это мысль? Как он «нанизывает»? Ответы на эти вопросы Конфуций унес с собой. Можно предположить, что это мысль-вопрос: как воплощается высший смысл бытия в сущем? Исчерпывающий ответ на него и есть «нанизывание» всего. Ответ на него Конфуций находил с такой высоты полета мысли, на какую можно подняться на крыльях понимания сути в ее саморазвитии и благодаря духу понятий, отражающих глубочайшее понимание этой сути.

На вопрос:

— Трудно ли быть Никитой Михалковым?

— Быть не трудно. Стать трудно, — ответил знаменитый кинорежиссер.

Узнав, что французский король Франциск I заключил союз с Османской империей с целью вернуть себе прежние итальянские владения, Карл V, император Священной Римской империи заметил:

— У нас с кузеном Франсуа полное согласие. Он хочет владеть Миланом, и я хочу.

Фантастическое интервью автора этой книги с Аристотелем.

— Ты стремился к славе, ты в ней нуждался?

— Не больше, чем она во мне.

— Ты гордился бы, получив самый почетный в мире титул?

— Не больше, чем мир гордился бы мной.

— Что нужно для того, чтобы стать гением?

— Больше, чем гениальность. Гениальная добродетель.

— Почему время не властно над аристотелианством?

— На меня через познание универсума снизошло понимание смысла духа мышления мышления, который отражает дух истинности. Только дух мышления мышления, а не мысли, только дух истинности, а не истины существуют вне времени. Мыслью не достичь глубин истинности. Пониманию не исчерпать мышление.

— Понимаемо ли твое учение?

— Я исчерпал то, что было доступно моему пониманию, и проложил к нему путь другим, но архиважно, чтобы другие поняли то, что я пытался понять и в чем не преуспел, а также, чтобы они не преступали смысловую меру разумности познания. Умопостижение имеет предел разумности и самосознания, за которым разверзнута смысловая бездна.

— Становятся ли люди умнее?

— Это не важно, если не становятся добрее.

— Твое учение истинно?

— Во всяком учении истина имеет долю в реализуемом методе мышления мышления, а не в его результате.

— В чем заключалось твое предназначение?

— Показать пример возвышения в мышлении мышления до формы форм всеобщего блага.

Леонида Утесова пригласили выступить в клубе НКВД. Певец, выйдя на сцену, предварил свое выступление обращением к сотрудникам Комиссариата внутренних дел:

— Как хорошо, что я стою, а вы все сидите.

Узнав о заключенном контракте на закупку СССР зерна, Черчилль съязвил:

— Я всегда думал, что умру от старости, но, когда Россия, кормившая всю Европу, стала закупать зерно, я понял, что умру со смеху.

Посол Российской империи в Турции на выпад турецкого посла в России:

— А у вас в России много дураков!

Ответил:

— Да, многовато. Но мы их всех называем турками.

На предложение внести поправки в одну из своих пьес, Оскар Уайльд ответил: «Кто я такой, чтобы править шедевр?»

Однажды поутру мудрый человек, запечатлевший нам в назидание эту сцену, проходил мимо людей, которые двуручной пилой старательно распиливали толстое бревно. На обратном пути картина не изменилась, хотя время близилось уже к полудню.

— Почему бы вам не наточить пилу? — удивился он.

— Нам некогда точить пилу, нам надо распилить бревно, — последовал возмущенный ответ.

В древнем Египте перед уходом человека в мир иной ему задавали два вопроса:

— Познал ли ты радость в жизни? Доставил ли ты кому-нибудь радость в жизни?

Не понапрасну ли люди прожили 50 веков, если эти вопросы всё ещё актуальны?

На Ялтинской конференции, обсуждая послевоенные границы Польши, Черчилль при молчаливом одобрении Рузвельта категорически возражал против присоединения Львова к СССР, аргументируя:

— Львов никогда не был русским городом.

На что Сталин возразил убийственным аргументом:

— А Варшава была.

Один болтун, докучавший Аристотелю своим пустословием, спросил его:

— Я тебя не утомил?

— Нет, я тебя не слушал, — ответил философ.

На вопрос о своём самочувствии в столетний день рождения Юби Блейк констатировал:

— Знай, что доживу до такого возраста, я бы больше следил за собой.

В подтверждение довода о том, что в искусстве форма всё, а материал ничего не стоит, Генрих Гейне сослался на ответ портного Штаубе, когда того спросили:

— Почему вы берёте за фрак, сшитый из сукна заказчика столько же, сколько за фрак, сшитый из собственного сукна?

— Я требую плату за фасон, сукно же дарю.

Язычник спросил святого Феофила Антиохского:

— Покажи мне своего Бога.

— Покажи мне твоего человека — и я покажу моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят и очи сердца твоего слышат, — последовал ответ.

Философ спросил Антония Великого:

— Отче, как ты можешь быть счастлив, будучи лишён утешения, подаваемого