Пожиратели призраков - Клэй Маклауд Чэпмен

молчу? Почему чувствую себя так, будто прячусь?

– Есть кто дома?

– В гостиной, – отвечаю я, почти подавившись.

Сайлас заходит. Если его удивляет сборище его друзей, то это никак не отражается на лице. Он выглядит так, будто не спал днями – черт, да неделями. На нем все та же одежда, что и вчера. Или даже позавчера. Он все еще таскает пакет с рожицей.

Амара и Тобиас вжимаются в диван. Тобиас опускает глаза, как только Сайлас на него смотрит. Тишина меня убивает. Он знает. Конечно же знает.

– Что отмечаем?

– Сайлас… – я звучу такой жалкой. Такой слабой. Я не могу… не одна.

Амара заполняет неожиданную паузу.

– Нам надо поговорить.

– А. Понятно, – Сайлас поворачивается к Тобиасу. – Ты тоже хочешь поговорить?

– Это их идея, – пожимает плечами Тобиас.

Я поворачиваюсь к бесхребетному Тобиасу, в ярости из-за того, что он просрал всю интервенцию одной простой фразой, но Сайлас, кажется, настроен серьезно.

– Ладно. Давайте поговорим.

Я должна начать первой. У меня в руках заявление. Бумажка кажется слишком тонкой в моих пальцах. Я хочу скомкать ее и выкинуть в мусорку. Слова на листке становятся какими-то грязными. Я не могу. Не с ним.

– Мы беспокоимся о тебе, – одна Амара держится сценария. Нам надо быть единым целым – все за одного и один за Сайласа, – как бы мы его ни боялись.

– Беспокоитесь из-за чего?

Амара смотрит на меня, внезапно потеряв уверенность. Она должна это сказать. Кто-то должен это сказать.

– Мы знаем, что ты еще на игле.

Сайлас громко смеется.

Я с трудом нахожу голос.

– Пожалуйста, Сайлас. Мы хотим помочь.

– И какая помощь мне нужна, Эрин?

– Мы больше не будем потакать твоей зависимости, – я хоть верю в то, что говорю?

– И вы это все расписали? Может, еще репетировали? Господи, – он снова смеется, будто все это его впечатлило. – Ребят… это бесценно. Правда. Браво.

– Сайлас, хватит. Мы хотим, чтобы тебе было лучше. Я… я думаю…

Его смех затихает. Сайлас буравит меня убийственным взглядом. Он никогда еще так на меня не смотрел.

– Скажи, Эрин. Выговори эти хреновы слова.

– Сайлас, я люблю тебя. Но я…

– Но. Но что, Эрин? Давай, выговорись, – насмешкой в голосе он словно вызывает меня на дуэль – будто знает, что интервенцию затеяли не для него, а для нас, но вина заставляет нас притворяться.

– Я… я больше не могу позволять тебе…

– Ты пока не видишь, – обрывает меня он. – Не видишь их. Но ты увидишь.

Его глаза… Я вижу, как расширены его зрачки. Как черные дыры.

– Ты сейчас под наркотой, да? Да?

– Нет. Под призраками.

Что-то внутри меня щелкает. Будто потянули за одну ниточку, и распустили весь свитер, слова так и льются.

– Я позвала тебя сюда, а ты… что? Накидываешься? Под чем ты?

Он улыбается. Улыбается той же хреновой ухмылочкой, что и всю свою жизнь.

– Мне надоело, Сайлас, – я не могу сдержаться. – Я до смерти устала от твоей мистической херни! – ярость так быстро поднимается, что я не могу ее контролировать. – Убирайся из моей жизни!

Что я делаю? Это должно было быть ради Сайласа…

– Убирайся! – толкаю его я. Сильно. Его тело почти не сопротивляется. Он какой-то мягкий, почти гибкий, как пластилин. Я жду, что он надуется, даст отпор, но понимаю, что его тело не выдержит сильного напора. Но я не могу сдержаться – не могу остановиться. Я толкаю его сильнее. Сильнее.

– Эрин, – зовет меня Амара. – Не надо…

– Проваливай из моей квартиры. СРОЧНО!

Меня прорвало. Я все толкаю его. Сайлас уже за пределами гостиной.

– ВОН! ПРОВАЛИВАЙ!

Он в коридоре, отступает с каждым пинком. Его целлофановый пакет шуршит о стену. Мои глаза впиваются в его. Я смотрю в них, пока толкаю, изгоняю этого злого духа из моей квартиры, избавляюсь от его присутствия.

– Ты мне уже по горло надоел! НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ!

Он кажется обиженным. Растерянным. Как я могу так с ним поступать?

– Ты для меня мертв!

Его спина врезается во входную дверь. Он без слов открывает ее, выходит и захлопывает. Внезапно его нет. Правда нет.

Но это не мешает мне кричать в дверь:

– ТЫ МЕРТВ!

Агентство «МакМартин» заняло склад из красного кирпича, который когда-то был металлургическим заводом паровозов. Во время Гражданской войны тут производили железную обшивку для военных кораблей Конфедерации. Я знаю это только благодаря медной табличке в зоне ожидания.

Есть во всей этой индустриальной атмосфере что-то непристойно шикарное. Нерабочая печь по-прежнему стоит в центре вестибюля, теперь выкрашенная в гладкий маслянисто-черный. Если бы Роберт Э. Ли переспал с офисным центром, это стало бы их внебрачным ребенком.

Я жду собеседования и в пятый раз перечитываю табличку: «В военное время весь район подожгли, но рабочие оставались на своих постах, чтобы защитить литейный цех от бесчинствующих мародеров. Их героическое спасение металлургического завода привело к тому, что солдаты Союза не захватили фабрику, но, к сожалению, она все равно сгорела».

Я могу только представить, что подумают эти литейщики, если узнают, что на фабрике, где они сгорели заживо, теперь клепают песенки для реклам.

Я специально купила новое платье. Платье для собеседования. Простое, черное, с завышенной талией. Круглый вырез, длинные рукава. Молния на спине. Надевая его утром, я поймала себя на мысли, что принимаю облик инициативного человека. Готового действовать.

Мне нравится этот человек. Я могу быть этим человеком.

Звонит телефон. Трель эхом разносится по залу ожидания. Я съеживаюсь, как будто секретарша сейчас снимет мне за это баллы.

Это Сайлас.

Я уже хочу по инерции ответить. У Сайласа сильное течение. Но мне нельзя сдаваться – ни этим утром, ни каким-то другим. Он больше не будет обладать надо мной такой властью.

Отшей его, Эрин.

Сайлас говорит: дай мне любовь и преданность.

Отшей его.

Сайлас говорит: прогнись под меня.

Отшей.

Сайлас говорит…

– Мисс Хилл? – зовет секретарша.

Я улыбаюсь. Я луч яркого, золотого света. Пришло время сиять.

Она ведет меня по открытому офису прямо к мистеру Гиддингу. Тот приветливо улыбается, закрывая за мной дверь. Гул копирайтеров-хипстеров затихает.

– Спасибо, что пришла, Эрин.

– Спасибо вам, что пригласили, – говорю я с отрепетированным энтузиазмом. Передняя стена его офиса – сплошное окно. Я чувствую себя запертой под стеклом бабочкой.

– Присаживайся, – протягивает он руку, предлагая стул напротив стола. Его тело мускулистое и загорелое от долгих лет езды на велосипеде, о чем свидетельствуют все висящие фотографии. Он почти похож на таких сексуальных папиков… фу, плохая мысль.

– Ты, наверное, не помнишь, но я знаю тебя с такого