Алхимик. По следам Джордано Бруно - Хорхе Анхель Ливрага

— Я лишь хотел сказать, что вы же сами утверждали, что мы способны воспринимать лишь проявленное, имеющее форму. Как же тогда познать замысел Бога, или Божественного, как вы его называете?

— Бог, которого ты, вероятно, представляешь себе, опираясь на общепринятые концепции, — не совсем то же самое, что Божественное, о котором говорю я, но в данном случае это не важно. Хорошо, а как ты узнаёшь политические взгляды своих соотечественников?

— По тому, что они говорят, пишут или делают.

— А чьи-либо кулинарные предпочтения — по тем кушаньям, которые он подает на стол?

— Кажется, я понимаю, к чему вы ведете…

— К истине, Пабло Симон! Замысел Божественного ты можешь познать точно так же, как в этих примерах: по его творениям. Солнце согревает всех, и все бескрайние запасы природных ресурсов дополняют и уравновешивают друг друга таким образом, чтобы каждому их хватало для развития. У хищников в избытке добычи, у птиц — зерен, у камней — химических элементов, тепла и давления. Природа не знает пристрастий. Нам отвратительна пища шакала, а ему были бы противны наши изысканно приправленные блюда.

— Я согласен, но является ли разум преимуществом?

— Для человека это дар и преимущество, поскольку у него есть соответствующие проводники — физический, эмоциональный и ментальный; но был бы разум так же полезен другим творениям Природы, не подготовленным к этому? Разве бомбарда не является в руках взрослого человека средством защиты, а в руках ребенка или безумца — источником опасности?

Пабло Симон ощутил, как на него начали опускаться удивительная ясность и спокойствие, отблески которых он всегда ощущал среди сверкающих космических листьев древа ночи. Это «нечто», которое он много раз предчувствовал, приближалось к нему, и с каждым шагом в его сторону усиливались ожидание и надежда. Наконец он решился задать еще один вопрос.

— Скажи, о мудрый брат, появляется ли божественная искра разума благодаря совершенствованию этих проводников, или эта искра сама шлифует их? Другими словами, присущ ли разум потенциально всем существам, даже животным, или он сходит с Небес как награда?

— Милый юноша, скажи, прокладывает ли река сама себе русло, или благодаря руслу собираются слабые потоки воды и образуют реку?

— Странный вопрос! Я думаю, что обе причины дополняют друг друга.

— Правильно думаешь; но разве вода, которая в конце концов станет рекой, прежде не упала с неба? И разве закон, которым она была при этом движима, не соответствует зову необходимости и естественной воле всех вещей? Вот и ответ на твой вопрос: вода в облаках — это Разум, а лучше сказать — космический разум; река — разум человека; а русло — низшие проводники человека, которые вода наполняет и по которым она течет.

— Я понял тебя, брат, но как-то иначе, чем обычно; и я привыкаю понимать этим способом — не только умом, но и какой-то интуитивной силой, которая отзывается на твой голос.

— У слова «понимать» есть гораздо более широкое и действенное значение, чем принято думать. Знай, Пабло Симон, что во все времена все религии в своем изначальном состоянии считали, как считает и философия, что наша Солнечная система — это огромный организм; центром и сердцем его является Солнце, а планеты — его органы. Между ними происходит взаимный обмен изначальной энергией, и эта энергия, направленная однажды звездой-царем, течет по всем энергетическим системам артерий и вен до самых дальних пределов ее царства — тела. Дух, телом которого является эта система и «точка сознания» которого находится в Солнце, и есть наш Бог, единственный, кого мы можем воспринять нашими ограниченными способностями. В свою очередь, этот дух является учеником и частью другого, звездного организма, еще большего, а дух того, другого организма — это его Бог. Я весьма настоя тельно советую тебе, прежде чем выносить какое-то суждение о том, что я тебе рассказываю, сделать усилие и избавиться от всех предубеждений и примитивного понимания, что возможно, а что невозможно. Запомни слова благого Учителя: «Как наверху, так и внизу»; об этом же говорили все Учителя до него и будут говорить всегда. Вспомни твоего любимого философа Платона, его слова «познай самого себя» дадут тебе ключ. Если ты изучишь, как твои тонкие принципы взаимодействуют с телом и влияют на его функции, ты без труда поймешь то, что я только что нарисовал тебе в бесконечно большем масштабе. Твое тело населяет множество существ… Постарайся открыть эту тайну… Не проси больше света, лучше избавься от слепоты!

— Все это так необычно…

— Да, ведь тебя воспитывали в других представлениях, которые давно потеряли силу из-за многочисленных искажений и вставок, и за ними ты не видишь единой структуры — той, о которой я тебе рассказываю. Но разбей свои ментальные оковы! Взлети, сын Неба! Очень спокойно обдумай всё и рассмотри целостно, а потом, если предпочтешь то, чему тебя учили прежде, можешь продолжать верить в это, я тебя принуждать не буду. Я не проповедую какую-то религию или какое-то учение, a изучаю их все, и меня интересует лишь общая для них суть. Я не навязываю тебе догму — я указываю тебе путь; я не жду от тебя подчинения моим мыслям — напротив, я взываю к твоему разуму и хочу освободить его; наконец, я не говорю ничего, что не считал бы истинным, и не требую от тебя большего, чем делаю сам. Поразмысли над этим, Пабло Симон, и, если к следующей весне ты будешь тверд в своем желании приобщиться к священной науке, к сокровенным Мистериям, я приму тебя в ложу и обниму как сына.

Глаза брата Одиннадцатого сияли в ночи блеском голубых звезд. Он положил руки на плечи собеседнику и сказал очень тихо, но так, чтобы дотянуться до глубин его души:

— Запомни навсегда то, что я сейчас говорю. У тебя есть один год; если в течение года намерение, которое ты мне сегодня высказал, изменится, никто из нас не будет в обиде. Я буду любить тебя точно так же, и, весьма возможно, если пообещаешь не разглашать то, что видел и слышал, ты вернешься к прежней жизни, а здесь у тебя останется много преданных друзей. Но если ты решишь вернуться к обычной жизни в конце этого срока и после Посвящения или если будешь позорить братство, предупреждаю, лучше не решайся на это. Хотя даже в этом случае ты в любой момент можешь уйти, но данное тобой слово не должно быть нарушено даже под страхом смерти. Хорошенько об этом подумай, Пабло Симон!

Наставник убрал руки с его плеч и, добродушно улыбнувшись, указал ему на вход в подземелья.

Молодой ученик все отчетливее чувствовал присутствие скрытой стороны мира и повсюду наблюдал божественное единство Природы. Месяц за месяцем проходили в мире, свободном от оков прошлого, и Пабло Симон все больше проникался духом братства, а главной целью его жизни стала возможность приобщиться к Мистериям. Подобно камню, брошенному на дно реки, он смывал с себя грязь, налипшую за долгие годы, и его душа, постоянно соприкасаясь с этой живой и прозрачной средой, полировала свои шероховатости и вновь обретала совершенную, сияющую форму.

С наступлением осени он обрел спокойствие, а на его пути обозначилось нечто, что должно было очень серьезно повлиять на его жизнь. Это был человек, которого в приходе знали как отца Иустина. Ровесник Пабло Симона, телосложения он был очень хрупкого. Среднего роста, с большими и бесконечно добрыми глазами, с правильными, детскими чертами лица, он выглядел лет на десять младше своего возраста. Пабло Симон знал его давно, но никогда не чувствовал к нему особого расположения. Он, ученый-мыслитель, бесстрашный, но одновременно скупой на слова, не мог найти ничего общего с Иустином, крайне набожным мистиком, застенчивым и, видимо, неспособным мыслить абстрактно и сражаться за добро, какими бы принципами он ни руководствовался. Пабло Симон считал его одним из тех людей, которые, будучи слишком робкими или унылыми, чтобы влюбиться в женщину, влюбляются в Бога слепой, глупой любовью, основанной на страхе, слабости и нездоровой тяге к самоистязанию.