Семейное проклятие - Кей Хупер

— Мисс Сазерленд? Я Джози Килбурн. Входите, прошу вас.

Войдя в холл, Лаура уже поняла, что именно эта женщина говорила с ней по телефону, хотя она и не назвала себя тогда. Несмотря на то, что двигалась Джози решительно, ее голос был удивительно мягким, почти детским, его нельзя было не узнать. Но, как поняла Лаура, не она приняла решение встретиться с ней. Выслушав просьбу, Джози на несколько минут отошла от телефона, и только после этого они договорились о сегодняшней встрече.

Не давая Лауре возможности осмотреть великолепный, отделанный мрамором холл, Джози сказала:

— Пройдите в библиотеку, а я скажу мистеру Килбурну, что вы уже здесь.

И Лаура поняла, кто давал согласие о встрече с ней. Если только в доме не один мистер Килбурн, кажется, в газетах упоминался еще адвокат семьи. Наверное, это был именно он.

Библиотека, вход в которую вел из парадного холла, была очень уютной комнатой, полной книг. Два больших окна, задрапированные тяжелыми золотистыми шторами, прекрасно гармонировали с цветом дерева и паркетным полом, закрытым мягким ковром в приглушенных золотых и красноватых тонах. Один угол занимал огромный письменный стол, столик поменьше располагался у двери, а два длинных кожаных дивана стояли друг против друга под одинаковыми углами у роскошного камина.

— Располагайтесь поудобнее, — пригласила Джози.

Эта обычная формула вежливости как-то не соответствовала давящей роскоши этого дома. Джози вышла из комнаты, оставив открытыми двойные двери.

Слишком взволнованная, чтобы сидеть, Лаура медленно подошла к камину и принялась рассматривать большой портрет, висящий над ним. На маленькой бронзовой табличке в нижней части позолоченной рамы было написано: «Эмили Килбурн, 1938». Почти шестьдесят лет назад. Как прекрасна была эта женщина, просто ослепительна. Стройная, элегантная, с блестящими черными волосами, причесанными в стиле маркизы Помпадур, не модно, но очень к лицу. Благодаря этой прическе портрет казался старинным. И это впечатление усиливалось из-за закрытого кружевного платья с высоким воротником, необычным в тридцатые годы двадцатого столетия.

Лаура изучала прекрасное лицо молодой Эмили Килбурн. Высокие острые скулы напомнили ей Кэтрин Хепберн, темные глаза, казалось, говорили о пережитом горе, а улыбка, как у Джоконды, скрывала какую-то тайну.

Ее воображение заработало. Сейчас Лаура размышляла, каким могло стать такое лицо через шестьдесят лет. Эта женщина похоронила мужа и двоих детей, а также внука. Она жила в самую переменчивую эпоху в истории Америки. В дни ее юности даже воздушные перелеты были экзотикой, а теперь люди осваивают космос. Телевидение, персональные компьютеры, кабельное и спутниковое вещание, сотовые телефоны, средства электронной защиты — как это могло повлиять на Эмили? Осталась ли она все той же пренебрегающей модой дамой с прической в стиле мадам Помпадур?

Лаура не поняла, что заставило ее так резко обернуться и откуда взялась уверенность, что она уже не одна в комнате. Ее реакция, когда девушка увидела его в дверях, была столь бурной, что сердце на мгновенье перестало биться. В полном молчании Лаура смотрела на него, как бы впитывая, вбирая в себя его образ: высокий рост, широкие мощные плечи, сверкающие черные волосы и необычные светло-голубые глаза. Его нельзя было назвать красивым, но его резкое лицо было неотразимо притягательным, а мощная фигура излучала почти осязаемую энергию.

Наконец глубокое молчание прервал низкий звучный голос, как показалось ей, подчеркнуто уравновешенный.

— Я Дэниел Килбурн, — сказал он просто.

Она с трудом проглотила неизвестно откуда подкативший комок к горлу и ухитрилась выговорить прерывающимся голосом:

— Лаура Сазерленд.

— Скажите мне, Лаура Сазерленд, это вы убили моего брата?

Дэниел ожидал, что она будет совсем другой. Красивой — да, Питер сказал, что она красивая, а Питер был знатоком в вопросах женской красоты. Она оказалась высокой, женственной, лицо действительно поражало красотой. Ее волосы, зачесанные назад и отливающие красным золотом, были заплетены в длинную косу, заброшенную на спину, а ее кожа была нежной и белой — типичная кожа рыжих женщин, как и ясные зеленые глаза.

Ее светлые слаксы и шелковая зеленая блузка сидели на ней с какой-то небрежной элегантностью, и, хотя ее голос слегка дрожал, когда она представлялась ему, ее плечи были решительно развернуты и подбородок поднят. «У нее определенно есть мужество, — решил Дэниел, — раз она не побоялась прийти к нам, зная, что мы можем думать о ней».

Но все-таки он ожидал… меньшего.

— Это вы убили моего брата? — повторил он, так как она продолжала молчать.

— Нет, — Лаура слегка покачала головой, не отводя глаз. — Нет, я не убивала его. Я его совсем не знала.

Дэниел медленно вошел в комнату, надеясь, что привычка к самоконтролю, выработанная годами, поможет ему сохранить непроницаемое выражение лица. Пройдя мимо нее к небольшому бару, расположенному между окнами, он предложил:

— Выпьете что-нибудь?

Лаура отрицательно покачала головой, и он налил себе немного виски. Дэниел не был любителем спиртного, но сейчас оно было ему просто необходимо.

Снова повернувшись к Лауре лицом, он подошел к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки. Дэниел отпил из своего бокала, наблюдая за девушкой, и сказал:

— Питер приходил к вам в субботу, так что вы знали его.

— В субботу я его видела впервые в жизни, — ответила она уже спокойно. — Но я его не знала. Он провел у меня в квартире не больше пятнадцати минут, а затем ушел. Это был единственный раз, когда я видела вашего брата.

— Вы ждете, что я поверю вам?

— Но ведь это правда.

— Конечно, раз вы это говорите, не так ли?..

Лаура тихо вздохнула, нервно теребя ручку своей сумочки.

— Вы знаете, что я купила зеркало на вашей субботней распродаже?

Дэниел кивнул.

— Да. И полиция просила меня подтвердить, что Питер отправился к вам из-за этого зеркала.

— Вы подтвердили это?

— Да.

— Значит, вы знали, что я посторонний для него человек?

Он слегка улыбнулся. Улыбка была холодной и равнодушной.

— Я знаю, что ситуация так выглядела.

— Но ведь именно так все и было. Он пришел ко мне, потому что хотел выкупить это зеркало. Вы знаете… Вы знаете — почему?

Дэниел внимательно рассматривал остатки жидкости в своем бокале, вращая его в руке, чтобы растопить кусочек льда.

— Нет.

Он лжет.

Лаура видела это. Она не понимала причину этой лжи, но знала, что это так. Лаура наблюдала, как он подносит бокал к губам, ее взгляд сосредоточился на его правой руке. Он носил большое золотое кольцо с резным зеленым камнем, — она решила, что это изумруд, — и было что-то неожиданно знакомое в том, как он держал бокал, обхватив его большим, указательным и средним пальцами.