Желаю нам тысячи гроз - Софи Рувье

это невозможно! Кстати, тут какая-то ошибка, ведь речь идет наверняка не о пятнадцатой годовщине, а о свадебном путешествии! Вы меня обманули, вы же как два голубка!

Кьяра прикладывает нечеловеческие усилия, чтобы не встретиться взглядом с Максом, и благодарит небо, когда фотограф извиняется и отлучается в туалет.

– Это шутка! – восклицает Макс. – Чертова шутка!

– Я ни за что не выдержу, – задыхается Кьяра в приступе гомерического смеха.

– Этот тип – ходячая карикатура. Они над нами подшутили, не иначе.

– Клянусь, у него есть сайт! Я на него заходила.

– Не будем же мы таскаться повсюду с таким недоумком!

– Ага! Видишь! Эта история с видео тебя тоже достала.

– Да не история с самим видео, а этот парень! Он же невыносим, настоящее трепло. За пять минут он перечеркнул все хорошее, что было сегодня.

– Тогда назначаем встречу на завтра и закругляемся.

Подмигнув по дороге предмету своего флирта, фотограф возвращается к ним.

– Я дико сожалею, но не смогу остаться, – извиняется он, глядя на Кьяру так, будто принес ей известие о кончине близкого родственника, в то время как вне поля его зрения Макс в молитвенном жесте складывает ладони, словно благодаря небеса за то, что его просьба услышана.

– Нет проблем, мы пойдем поужинаем.

– Тогда встречаемся завтра, в три часа дня, в Эмпайр-стейт-билдинг, right[15]? Увидимся на ресепшене, у меня будут ВИП-пропуска, – говорит он, вставая. – Только не забудьте свои телефоны на случай, если мы вдруг потеряемся, right?

– Заметано.

– Важно, чтобы мы наладили контакт. Увидите, все будет супер. Как правило, мне удается передавать камерой чувства влюбленных. Ваши близкие будут в отпаде от наших видео! Хотя насчет чувств я не особо напрягаюсь. И так видно, что вы двое прямо душа в душу… Пятнадцать лет, мамма миа! Как это прекрасно!

– Очень любезно с вашей стороны…

– Все, я исчезаю!

– Давай уже, – отвечает Макс, у которого больше нет сил, и Кьяра бросает на мужа сердитый взгляд.

– Don’t forget[16]: завтра в три часа. See you later![17]

Стоило ему исчезнуть, как Макс и Кьяра заходятся от хохота.

– Что-то невероятное!

– Я напишу Манолю, – заявляет Макс.

– Нет! А то вдруг он решит проявить особое усердие. Все должно пройти как по маслу.

– Свадебное путешествие, как тебе это? Ну и трепло! Я почти уверен, что он готов трахать все, что движется, ты видела, как он окрутил эту бедную официантку? Ладно, черт с ним, на чем мы остановились?

– Ты о чем?

– О том моменте, когда ты поняла, что пора разводиться.

– Ой, Макс, ты же не серьезно? Ну что за нелепость!

– Вполне серьезно, я хочу сохранить хорошие отношения.

– Как с тобой тяжело. Знаешь, это изматывает. Ты не умеешь вовремя остановиться! Мы с самого начала были согласны в одном: надо разводиться, а ведь только это и важно, разве нет? Зачем теперь копаться в претензиях друг к другу!

– Ага, видишь, значит, были претензии!

– Ладно, тем моментом был подарок.

– В смысле?

– Перед Рождеством мне не захотелось ломать голову, чем бы доставить тебе удовольствие. И тогда я поняла, что это знак настоящего конца.

– И что ты мне подарила?

– Если ты даже не помнишь, то ни к чему и напоминать.

– Винный шкафчик, верно?

Кьяра кивает.

– Ну и что, мне он понравился… Другой уже был совсем забит.

– Возможно, но как подарок это пустое место, обычно я выбирала куда более вдумчиво и долго.

Кьяра догадывалась, что некоторые сочтут эту каплю слишком незначительной, чтобы переполнить чашу, но в тот раз она нутром почувствовала, что их отношения окончательно себя исчерпали. В смысле любви. Раньше она всегда задолго, за несколько месяцев, заказывала специально выбранные подарки, подмечала множество мелочей, чтобы ее знаки внимания порадовали Макса, а часть презентов делала своими руками. Как-то в галерее в Провансе ему очень понравилась одна скульптура, и Кьяра выписала ее за большие деньги, в другой раз это был графический роман его любимого художника с дарственной надписью, из-за которой она выстояла многочасовую очередь. И по сравнению со всем этим какая-то подставка для вина, заказанная накануне праздника… Словом, желание доставлять удовольствие начисто испарилось.

– Н-да… И из-за этого ты приняла решение, что нам следует спать в разных комнатах. Трагикомичненько.

– Хватит уже! Ты же сам сейчас напомнил, что первым записал нас на прием к адвокату!

– Но про раздельное спанье я тогда ничего не говорил. Это уже ты!

– Не цепляйся к словам. И потом, мы уже несколько месяцев просто сосуществовали рядом, мы перестали желать друг друга.

Макс на какое-то время замолкает, пораженный констатацией очевидного факта. Действительно, на протяжении нескольких месяцев желание постепенно собирало манатки, лишь изредка решаясь тряхнуть стариной. Он делал вид, будто все нормально, осознанию предпочитая отрицание. Кьяру, казалось, тоже больше не тянуло к мужу, а всплески либидо Макса, толкавшие его к жене, были скорее проявлением естественной потребности, нежели порывом страсти.

– Я же не спорю, пожалуй, именно с моей стороны это мало-помалу угасло, просто у меня в памяти не отложился, как у тебя, поворотный момент.

– Я так и думала, что ты это болезненно воспримешь.

– Да нет… В то же время чему тут удивляться, ты всегда больше руководствовалась чувствами, а не фактами.

– Господи, давай, наконец, сменим тему! Мы могли бы здесь остаться на ужин, мимо меня носят такие блюда – просто обалдеть.

– Как хочешь. После всех этих коктейлей у меня нет особого желания двигаться. К тому же мы здесь, можно сказать, дома.

– У них есть каджунские[18] блюда! Сколько я их съела в Луизиане!

– А ты что, уже бывала в Луизиане?

– Ну да.

– А почему я об этом никогда не слышал?

Макс мрачнеет, а щеки Кьяры покрываются румянцем. Она промокает бумажной салфеткой запотевшее дно своего бокала с коктейлем так сосредоточенно, будто это ее важнейшая миссия.

– Не желаешь отвечать?

– А мне нечего сказать. Ты же знаешь, до нашего знакомства я много путешествовала. Ты, наверно, забыл.

– Прости, но если бы ты хоть раз обмолвилась о своей поездке в Луизиану, я бы точно запомнил.

– Вероятно, ты прав, я не рассказывала, – бормочет Кьяра.

– А можно узнать почему? Я обожал, когда ты рассказывала о своих путешествиях!

– Думаю, из-за того, что я была там вместе со Скоттом.

– Погоди, чепуха какая-то получается. Ты побывала в куче стран с этим австралийцем.

– Да, но та поездка оказалась особенной. Вполне возможно, что поэтому я избегала о ней вспоминать. Заметь, чисто подсознательно.

Кьяра берет две папки с меню, протягивает одну Максу и погружается в изучение своей, читая вслух названия блюд, будто спешит сменить тему.

– А чем она была особенной? Я могу узнать?

Кьяра слишком резко ударяет по столу папкой, чем привлекла внимание соседей.

– Макс, немедленно прекрати.

Макс выпрямляется и крепко упирается ладонями в стол перед собой. Нацепляет широкую улыбку и начинает пощелкивать суставами – верный признак, что ему очень не по себе.

– С какой стати, давай, рассказывай! Я горю желанием узнать, – говорит он слишком игривым тоном, так что искренности в нем ни капли. – Мне важно понять, почему моя будущая бывшая жена скрывала от меня часть своей жизни.

– Ты пытаешься обратить все в шутку, но я-то тебя знаю: ты сейчас зол, как осенняя муха.

– Раньше, может, и разозлился бы, а теперь уже нет. Честное слово.

– Иди к черту.

– А что, черт как-то связан с той поездкой в Луизиану?

– Смейся, смейся, я же чувствую, что ты больше и больше себя накручиваешь! Не забудь, я тебя знаю наизусть, и мне все это совсем не нравится.

– Ладно, но будет только хуже, если ты оставишь меня в неведении. Я начну воображать невесть что и, возможно, на пустом месте. Вы перевозили наркоту?

– Ты меня достал.

– Торговали людьми?

– Как же ты умеешь докапываться… Он сделал мне предложение, вот. Доволен?

Макс держит удар.

– Ну вот, все супер. Тебе необходима была