Расставание из ада - Энн Давила Кардинал

него глядит. Коснувшись бутсами домашней базы, Рейдж что-то говорит тренеру, отбрасывает шлем в сторону и трусцой направляется к школе, все еще держа второй обломок биты. Я шокированно смотрю на друга, когда он замечает машину Зи и делает крюк, оглядываясь на команду, все еще стоящую с открытыми ртами.

– Какого черта? – спрашиваю я, когда он просовывает голову в окно.

Его бледное веснушчатое лицо краснеет, и он пожимает плечами.

– Мне просто повезло.

– Нет. Ни черта подобного. Просто повезло – это когда мяч попадает за пределы игрового поля, а не в соседний округ.

Зи звонит мама, и она отходит поговорить.

Рейдж кладет руку мне на плечо, отчего у меня по коже почему-то бегут мурашки.

– Я слышал об инциденте на математике. Почему ты не пошла ко мне?

– Чтобы лишить тебя любимого урока? Nidor! – говорю я, и он улыбается. – Что? Это же значит «никогда», верно?[13]

– На самом деле это значит «дым» или «гарь».

Я пожимаю плечами.

– Я не говорила, что латынь – мой любимый предмет.

– Я серьезно, Мика. После вчерашнего я беспокоюсь за тебя.

– Не буду врать, Рейдж. Это были странные двадцать четыре часа.

– Это я знаю.

– У тебя тоже?

Он отбрасывает волосы назад.

– Что ж, я хорошо бью, но уверен, что никогда бы не отбросил мяч так далеко. – Он указывает на поле через дорогу. – К тому же воздух сегодня какой-то… странный, понимаешь?

Я киваю. Я тоже заметила это.

– Мика, если что-то подобное снова случится на уроке, просто напиши мне, и я приду через долю секунды.

– Через долю секунды?

Он ухмыляется уголком губ:

– Или меньше.

– Что меньше доли? Наносекунда?

– Или, может быть, – он поднимает осколок биты, который все еще держит в руке, – моргание?

– Тьфу ты! – но я смеюсь. Правда в том, что он действительно придет, если что-то случится, и осознание этого заставляет меня чувствовать себя спокойнее.

Зи прощается с мамой, а кто-то с поля зовет Рейджа.

– Думаю, мне стоит сходить за битами. Это уже третья за сегодня.

– Серьезно?! В чем дело? – спрашивает Зи, но он уже направляется к входной двери школы, пятясь задом.

Добравшись, он кричит:

– Встретимся в «МакКарти» сегодня? Латте с меня.

Я качаю головой:

– Не, я же наказана, забыл?

– А у меня смена в больнице, – добавляет Зи.

Он выглядит разочарованным, с поля его снова кто-то зовет.

– Мне пора. Тогда увидимся завтра.

Зи качает головой, когда заводит машину.

– Что-то происходит, Мика. Что-то серьезное.

Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю в окно. Что-то действительно происходит, и все это началось, как только Сэм и Рона появились в Стоу. Это не ускользнуло от меня, но я пока не делюсь этой мыслью с Зи. Не потому, что это прозвучит безумно (в конце концов, на этой неделе данный термин получил новое определение), а потому, что уверена: она попросит меня держаться от Сэма подальше, а это совсем не то, что я планирую сделать.

Если моя догадка верна, я должна выяснить, откуда взялись Сэм и Рона и зачем они на самом деле здесь. А для этого мне нужно провести больше времени с этим парнем.

Это тяжелая работа, но кто-то должен ее сделать.

5

Но в устах твоих будет сладка, как мед.

Откровение 10:9 ап. Иоанна Богослова

Пятница еще никогда не казалась такой далекой, и неделя тянется чертовски медленно. Что еще хуже: каждый день после школы я под домашним арестом, но, к счастью, меня перестали беспокоить видения. На самом деле все почти вернулось на круги своя, а того, что произошло несколько дней назад в часовне, вообще словно никогда не было. Но это не умаляет моей решимости докопаться до сути дела. Сегодня вечером я притворяюсь, что пишу исследовательскую работу на ноутбуке, а на самом деле провожу кое-какие исследования о Сэме и его семье. Пока абуэла смотрит телевизор, я начинаю копаться в социальных сетях.

Я хочу найти его профиль в «Инстаграм»[14] , но замираю, когда понимаю, что не знаю его фамилии. Почему я не спросила его? Потому что это было бы странно, Мика. Я печатаю «Сэм», и появляется около пятидесяти миллионов Сэмов. Это логично.

Стоп!

Рона. Жуткая сестра. Ее имя довольно уникальное. Я набираю его, но вместо этого высвечиваются Рональды. Затем я вспоминаю, что Сэм назвал ее как-то по-другому, когда разозлился. То имя было длиннее.

Ронова.

Я ввожу это имя в поисковую строку. Загружается маленькая круглая фотография первого аккаунта, и я вижу характерные огненные волосы. Я нажимаю на имя и по мере того, как фотография увеличивается, чувствую тошнотворное шевеление внизу живота.

Да, это она.

У нее триста тысяч подписчиков? ЧТО ЗА?! Она подписана только на четырнадцать человек, и это облегчает мои поиски. В этом списке я сразу же вижу Сэма Шеола и узнаю его красивое лицо. Неприятно признавать, но мое сердце замирает, когда я вижу его ямочки на щеках. Затем я замечаю маленький черный символ висячего замка.

Приватный профиль?

Он закрыл профиль. Черт. Ладно, в пятницу у нас свидание, так что он, вероятно, одобрит мой запрос. Но так я признаю, что искала его в «Инстаграме». Не стоит. Я просматриваю страницу Роны, ища фото с Сэмом. Она числится как ин-флюенсер, и когда я просматриваю ее фотографии, то понимаю почему.

Ряды прекрасных фото ее и ее великолепных друзей, сделанных по всему миру. Бесконечные снимки татуировок и бикини на фоне лазурно-голубой воды, канатная дорога в Коста-Рике, вечеринки в Сингапуре. В груди начинает закипать зависть: я не думала, что смогу ненавидеть ее еще сильнее. Я замечаю первое фото Сэма и нажимаю на него.

Это та же компания с ярмарочного комплекса на Коачелле.

Фу. Коачелла.

Сэм в центре стоит рядом со звездой реалити-шоу, ее имплантированные сиськи выпирают из укороченного топа, как поднимающееся тесто для хлеба. Я собираюсь двигаться дальше и просмотреть остальную часть аккаунта Роны, когда замечаю, что фотография меняется. Это видео? Бумеранг? Лица Сэма и его друзей начинают темнеть, их улыбки становятся гротескными, нижние губы пронзают острые клыки. Какого черта! Сэм особенно пугает, его красота – пародия на саму себя, как у того паука, у которого на спине фальшивое лицо, чтобы отвлечь свою жертву, пока он нападает своей настоящей пастью.

Но больше всего беспокоят знаменитости и люди из толпы. Кожа на их лицах слезает, обнажая сырые красные мышцы, блестящий жир и, наконец, ярко-белые кости. Их