Стратагемы заговорщика - Тимофей Щербинин

Улан Холом нахмурился. В детстве такие вопросы нередко оканчивались наказанием, которое он должен был выбрать сам. Это оставило в душе неприятный отпечаток, хотя и делалось — как понимал Холом — для его же блага.

— Прибытие посланника означает, что Прозорливый видит изъяны в управлении городом, — осторожно подбирая слова, ответил он.

Отец кивнул и молча загнул один палец.

— Человек, которого прислал Смотрящий-в-ночь, по какой-то причине затаил зло на временного градоначальника, и не будет беспристрастен.

Два пальца. Холом вздохнул и опустил голову.

— Я своими действиями разозлил столичного чиновника и окончательно испортил его мнение о городе, — признал он.

— Если было что портить, — хмыкнул первый гранильщик. — Близко, но подумай лучше.

— Его болотный шар мог запомнить меня, и это принесёт неприятности нашей семье, — глухо произнёс юный страж. — Хотя я был при исполнении обязанностей и действовал по воле Ордена.

— Верно, — сухо кивнул его отец. — Я кое-что знаю об этом Дамдине. Говорят, он вступил в Орден ради почёта и власти, но провалил важное задание. Тогда он предпочёл предать обеты и искать славы на войне, где втёрся в доверие к Прозорливому. Такой человек захочет либо выместить на нас обиду, либо заставить нас задабривать его подарками и услугами.

— Мне следует сознаться, — решительно сказал Холом. — Лучше если я пострадаю, чем вся семья окажется в долгу у такого человека!

Улан Баир покачал головой.

— Я верю, что у тебя большое будущее, сын, — спокойно произнёс он. — Не спеши им жертвовать раньше времени.

Юноша удивлённо моргнул. Отец редко хвалил кого-либо, тем более — его.

— Я беспокоюсь о тебе, — продолжил Улан Баир, — и поэтому хотел бы, чтобы в сундук к Дамдину залез кто-то другой. Но не пойми меня неправильно. Я рад, что ты раскрыл маскарад посланника и рассказал об этом мне. Теперь он не сможет застать нас врасплох, и я постараюсь, чтобы у этого Дамдина не было времени для мелкой мести.

— Как я могу помочь тебе, отец? — растроганно спросил юный страж.

— Пока что выбрось посланника из головы, — с лёгкой улыбкой ответил Баир. — Сегодня вечером законоучитель устраивает званый ужин для именитых людей города. Я хочу, чтобы ты был там и обратил внимание на дочь нашего временного градоначальника, Илану. Она только что вернулась из Толона…

— Отец, ты же знаешь, что я намерен принести обет безбрачия! — удивлённо воскликнул Холом.

Первый гранильщик досадливо вздохнул.

— Ни на минуту не забываю этого прискорбного факта, — раздражённо процедил он. — Как можно быть в один миг таким догадливым, а в следующий столь бестолковым? Разумеется, я не собираюсь её за тебя сватать! Мне донесли, что она — опасная нигилистка, член зловредной секты, запустившей свои щупальца даже в ряды Ордена. Возможно, это клевета, и тогда я приму меры, чтобы репутация её отца не пострадала. Если же это правда, я придумаю, как обезвредить её с наименьшими потерями для города. Так что прими ванну, надень лучший кафтан и будь готов цитировать поэтов и обсуждать природу. В беседе с ней используй фразу "око тайфуна" и посмотри, что из этого выйдет.

— Слушаюсь! — по-военному отчеканил Холом и, не оглядываясь, вышел.

Но если бы он оглянулся, то заметил бы, как отеческая улыбка расцвела на губах Баира и тут же увяла, сменившись гримасой затаённой скорби.

* * *

Когда Стальной Феникс в четвёртый и последний раз за день воспарил над Средним миром, морской ветер утих и воздух сразу стал тяжёлым и жарким, немногим прохладнее пара над кипящим котлом. В такую погоду толонские модницы надевали разрезные хитоны из тонкого шёлка, украшая запястья и плечи витыми браслетами. Несомненно, добрая половина знатных дочерей Бириистэна и не меньшее число их взрослых братьев хотели бы сегодня увидеть Илану в таком наряде. Их родители и, в первую очередь, её отец — главный из учителей, готовивших в бириистэнском сургуле шаманов-воинов — надеялись, что она появится на праздничном ужине в традиционном горском платье с цветной бахромой и крупными лазуритовыми бусами, как подобает дочери знатного рода. Но Темир Илана была одной из немногих женщин в Уделе Духов, кто мог себе позволить совершенно иной наряд — парадный кафтан мастера внутренней гармонии, белый с сине-серебряной вышивкой. Это тоже был традиционный горский костюм, с длинными рукавами и жёстким стоячим воротником, плотный и жаркий, хоть его цвета и символизировали снег и лёд — стихию, убивающую болезни и останавливающую гниение. Но чиновничий кафтан словно орлиные крылья поднимал девушку высоко над провинциальной ярмаркой невест, на которой ещё не так давно она даже не собиралась появляться.

Дочь первого плавильщика невесело усмехнулась своему отражению, поправила кушак и повесила на него "зеркало души". "Темир Илана, милостью Дракона одобренный лекарь, соратница седьмого ранга на пути мудрости, удостоенная титула "Исправленная резцом" в год серой чайки, двадцать четвёртый от возвращения Смотрящего-в-Ночь в двадцать второй раз". Это или распугает всех желающих просить её руки, или от них, наоборот, отбоя не будет. Какой старый шаман или купец не захочет, чтобы его невестка была профессиональным врачом? Такой поворот мог способствовать примирению Иланы с отцом, хотя она сомневалась, что они оба готовы к этому. Девушка всё ещё винила плавильщика в смерти матери, а отец её — в предательстве тех идеалов, за которые его жена, якобы, отдала жизнь.

Мир, где люди с особыми талантами занимают положенное им высокое место. Изгнание захватчиков-горцев, гибель злого хищника, которому они поклоняются, и исцеление Великого Певца, которого завоеватели называют безликим демоном. Многие были готовы умереть за такие вещи, но отец лгал: Темир Аси была не из их числа. Мать боялась вторых родов, убивших её, и радовалась тому, что её первая дочь не унаследовала ни бледной кожи, ни колдовского таланта. Аси хотела спокойно жить в Бириистэне и лечить людей, и в этом — о, злая ирония мира — у неё было больше общего с книгохранителями Ордена, чем с фанатиками Безликого, благоговейным шёпотом произносившими её имя — имя правнучки последнего из просвещённых правителей древнего Толона. На беду Аси, Иланы и многих подобных им, имена знаменитых предков в этом мире значили куда больше, чем все желания и усилия отдельного человека.

Илана тряхнула головой, прогоняя горькие и опасные мысли. Сегодня ей следовало быть как никогда собранной и внимательной. Ещё раз придирчиво осмотрев своё отражение, дочь первого плавильщика вышла из комнаты. Увидев её, старая служанка огорчённо всплеснула руками.

— Молодая госпожа снова нарядилась в мужское платье! Какой благонравный юноша возьмёт Вас после этого замуж?!

— Я вернулась сюда, чтобы