Миссия Сокола - Вячеслав Шалыгин

М-процессоры, стабилизирующие их М-станнеры и мембранная оптика тысяч связанных в сеть спутников делали то, о чем каких-то двадцать лет назад приходилось лишь мечтать, — планомерно превращали планету в единый дом. Ну, или хотя бы создавали для этого превращения все условия. То, что люди не спешили на них соглашаться, — вопрос другой.

Барков приказал разорвать соединение и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, будто собираясь надолго нырнуть в воду. На самом деле так он морально готовил себя к «погружению» в еще одну условную реальность. В ту, о которой и не подозревали даже самые продвинутые компьютерщики. Во внесетевую виртуальность — место более чем странное не только потому, что доступно лишь биокомпам, но и потому, что оно связано с любыми уголками Сети напрямую, без посредников и протоколов, как фантастическое «нуль-пространство» связано с самыми дальними рубежами Галактики. В виртуальности все всегда было рядом, все доступно и просто. Стоило лишь подумать, и ты видел то, что захотел увидеть, стоило представить, и ты попадал туда, куда хотел попасть. Просто воплощение мечты программиста об идеальном гиперпротоколе. Даже «Неводу» с его возможностями и продвинутыми программами было далеко до возможностей этого виртуального мира. Саша частенько задумывался над происхождением этого чудесного «Зазеркалья», но так ничего и не придумал, что неудивительно, ведь ничего внятного по этой теме не мог сказать даже «Сокол». А уж если о своем доме не умеют рассказать хозяева, куда там гостю, пусть и почетному! Предварительно Барков решил, что это своего рода «подсознание техносферы». Конечно, признавая наличие «подсознания» у техносферы Земли, логично было признать и наличие «сознания», то есть единого машинного разума, но из такого заявления следовали чересчур далеко идущие выводы, и Саша оставил тему до лучших времен. «Подсознание», и точка. Все равно иных, более разумных объяснений у Баркова не было. Да и не требовались они для путешествий по виртуальности. Для них вообще ничего, кроме желания, не требовалось., «Сокол» обеспечивал абсолютный мысленный контакт, и виртуальность будто бы становилась продолжением разума вторгшегося в нее человека, а дальше все зависело от фантазии или настроения. В виртуальности можно было парить, словно птица, созерцая изнанку инфомира с высоты, а можно было бродить в поисках ответа по лабиринтам, будто в старых играх «от первого лица» — как настроишься.

Поначалу Саше нравилось экспериментировать с виртуальными оболочками, но очень скоро он полностью разочаровался во всей этой мишуре. Романтику исследования виртуального мира серьезно девальвировало обладание «Соколом». Когда для тебя нет закрытых зон и непонятных тем, кроме вышеупомянутой загадки происхождения внесетевой виртуальности и еще пары-тройки вопросов меньшего калибра, любознательность становится бессмысленным пережитком прошлого. Ведь ты все знаешь и так, «по умолчанию». Стоит тебе задуматься над чем-то новым, незнакомым, как «Сокол» уже дает развернутую справку с точным ответом в конце. И даже если тебе лень читать, упрямый биокомп все равно «доведет» ее содержание до твоего разума. Засунет, как книжку на полку, не спрашивая, хочешь ты или нет. В такой ситуации есть плюсы, но видны они только поначалу, пока голова не забита черт знает чем по любой теме. А вот когда тебя уже просто тошнит от избытка ненужной информации, любой плюс теряет вертикаль, превращаясь в минус. И что особенно противно: с одной стороны, человек не может не думать, на то он и человек разумный, но с другой — как тут думать, если на любую мысль тебе выдается тысяча сносок и развернутых подсказок?! В реальности эту проблему Саша еще худо-бедно решал, а вот в виртуальности «Сокол» расправлял крылья в полный размах и становился абсолютно невыносимым, убийственно дотошным и чрезвычайно мелочным кибернетическим занудой.

Именно по этой причине теперь, погружаясь в виртуальность, Саша просто «проверял посты»: заглядывал в несколько ключевых точек, отмечал произошедшие изменения, делал выводы и «всплывал». На все про все не больше секунды.

Так он поступил и в этот раз. Заглянул в «долину радуги», побродил по «холмам тысячи нитей», окунулся в «море серебра» (все эти названия не имели никакого отношения к сути отмеченных ими участков виртуальности — чистая условность), но дальше двинулся не к «башне дракона», а вернулся в разноцветную долину. Она явно изменилась. На первый взгляд изменения были незначительными, но охватывали весь участок, и это настораживало. «Долина радуги» отображала состояние программы, отвечающей за консервацию Системы. Любые изменения в спектре составляющих виртуальную долину цветных полос говорили о том, что в Системе что-то происходит. Барков присмотрелся повнимательнее. Похоже, что кто-то пытался наладить с ней контакт через Интернет. Опасности такие попытки не представляли — расконсервировать Систему можно было только двумя способами: напрямую, дав команду из виртуальности, или из центрального офиса «Невода», но в этом случае требовался код активации. В обоих случаях дело упиралось в Баркова. Виртуальность была доступна лишь ему, и код активации тоже знал лишь он.

И все-таки это незначительное вроде бы происшествие Сашу встревожило. При всей кажущейся наивности попытки неизвестный действовал вполне профессионально. Он не пробовал взломать защиту, он просто изучал; условно говоря, «на ощупь», осторожно и почти незаметно.

Барков продолжил свой «обход» и сразу же наткнулся на новый тревожный знак. В «шахматном ущелье», там, куда обычно проецировалось виртуальное отражение последнего биокомпьютерного прототипа, обнаружилось странное явление. Над всем ущельем плавали тонкие черные нити, похожие на осеннюю паутину, только в негативе. Сашу эта «паутина» не раздражала бы ничуть, не мешай она рассмотреть затаившегося на дальнем склоне «шахматной горы» Зеркального Ферзя — то самое отражение последнего Прототипа в «зеркале» виртуальности. Можно было наплевать на липкие черные нити и подойти поближе, но «Сокол» почему-то заволновался и посоветовал ограничиться наблюдением издали. Барков так и сделал. Во-первых, «паутина» и ему показалась опасной, словно бы в реальности с нею была связана какая-то серьезная угроза здоровью, а во-вторых, приближаться к Зеркальному Ферзю все равно было бессмысленно. На контакт он не шел, а прижать его к стенке и допросить было невозможно, он ускользал, словно ртуть, из любых ловушек. По мнению «Сокола», это говорило о том, что Прототип неактивирован и хранится в надежном месте. Получалось, тот, кто прощупывал программу консервации Системы, не знал обо всех нюансах и опасности не представлял. Это Баркова немного успокоило. Он вернулся в реальность. На лестнице было тихо. Саша отпустил поручень и двинулся наверх. И все-таки стоило связаться с Владиславом. Попытка взлома охранной программы была слабой, но совсем без внимания этот факт оставлять нельзя.

Владислав ответил не сразу, а когда связь установилась, Барков понял, что начальник Службы Безопасности «Невода» тоже чем-то обеспокоен. Увидев в экранчике смарта Сашу, Владислав Валерьевич немного нахмурился и жестом предупредил реплику Баркова.

— У меня сложная ситуация, Александр.

— У меня тоже. Кто-то попытался прощупать программу консервации Системы.

— Вот как? — Владислав включил закрытый режим. — Продолжайте.