Долгая дорога к счастью - Карла Кэссиди

Все эти дни она пыталась убедить себя в том, что Тэлбот совершенно лишен эмоций и его присутствие ее раздражает. Глядя в окно на проплывавшие мимо поля и домики фермеров, Элизабет тяжело вздохнула.

Она ни в ком не нуждалась, особенно в Тэлботе Маккарти, ее бывшем девере. Господи, она начинала презирать себя за то, что... постепенно влюблялась в него.

Тэлбот старался сосредоточиться на дороге, но это было трудно. Полуденное солнце светило прямо в лицо, и его жаркие лучи, казалось, вот-вот растопят лобовое стекло. Ветер дул в открытые окна, гулял по салону и развевал непослушные волосы сидевшей рядом Элизабет.

Любопытно было бы знать: неужели она надела сегодня те самые красные кружевные трусики, которые в свое время так смутили его?..

Тэлбот вцепился в руль. Решено: он доставит Элизабет домой и тут же уедет к себе, в Канзас-Сити. Вернется в свой собственный дом, где в окружении знакомых ему вещей окунется с головой в бизнес, займется вновь делами компании «Маккарти индастриз». И тогда, может быть, забудет навсегда о тех днях, что провел с Элизабет.

Скорее всего, из головы выветрятся воспоминания о том, как ее прекрасное тело прижималось к нему, какими очаровательными казались ее глаза, поблескивавшие в кромешной темноте, или какой трогательной она была по утрам, когда просыпалась. И вполне вероятно, ему удастся позабыть тот восхитительный аромат, который источали ее шелковистые волосы.

Смерть его родителей, фактически похоронившая семью, в которой он вырос, опустошила его сердце, и он все еще искал женщину, которая помогла бы ему заполнить пустоту. Одно он знал точно: ею никогда не станет Элизабет, в особенности сейчас, когда Ричард явно намеревался с ней помириться.

Тэлбот снова покосился на свою спутницу. Элизабет была прекрасна, но Тэлбот знал, что ее физическая привлекательность обманчива. В эмоциональном смысле она намного сильнее, чем любая из тех женщин, с которыми он когда-либо был знаком.

— Почему ты оставалась с Ричардом так долго? — не выдержав, спросил он и добавил: — Тебе ведь вполне хватило бы двух месяцев, ну, может быть, года, чтобы понять, что вы никогда не сможете стать семьей.

Элизабет вздохнула.

— Я была молода и носила под сердцем его ребенка. Сначала я надеялась, что он изменится, созреет. Я и вправду думала, что пройдет некоторое время, и я стану для него важнее, чем его дружки, что он начнет думать о будущем, а не жить сегодняшним днем. — Она помолчала. — Я с самого начала понимала, что его эксцентричные выходки будут нам мешать. Хоть мы и были еще очень молоды, но я отчаянно пыталась построить нечто общее для нас двоих.

— Но зачем ты потратила на это девять лет?

Элизабет отвернулась от него и долго не отвечала.

— Я старалась, Тэлбот. Я все думала, что настанет время, когда у меня появятся муж и ребенок, и я избавлюсь от этого странного чувства, что у меня на шее висят двое детей, один из которых — Ричард. К сожалению, этого так и не произошло.

— Я всегда восхищался твоей силой воли.

Элизабет метнула на него беспокойный взгляд, и в ее глубоких голубых глазах он успел заметить удивление и едва мелькнувшую благодарность.

Молодая женщина рассмеялась, и эти прелестные низкие, горловые звуки, казалось, заполнили салон автомобиля. Тэлбот вдруг сообразил, что за эти годы он не часто слышал ее смех.

— Тэлбот, я говорила прошлой ночью, что после гибели родителей попала в приют. А потом у меня были ужасные приемные родители, которых все считали вполне добропорядочными людьми... Но я совсем не считала их семью своей. — Элизабет тщетно пыталась собрать на затылке непослушные пряди, которыми играл ветер. — Когда я забеременела, то поклялась себе, что у моего ребенка будет семья, которой я сама лишилась в раннем детстве, — мама, папа и, вполне вероятно, братья и сестры. Когда я осознала, что моя мечта рассыпалась в прах, я вновь почувствовала себя одинокой...

Тэлбот кивнул и сконцентрировал все внимание на дороге. Его порядком удивило, что она так трепетно относилась к браку с Ричардом... Продолжала ли она любить его брата? Не сожалеет ли о том, что рассталась с ним? И, самое главное, если Ричард хочет с ней помириться, согласится ли она вернуться к нему?.. Может быть, она не против дать ему еще один шанс обрести счастье, к которому сама так стремилась?

Тэлбот отгонял навязчивые мысли, убеждая себя в одном: то, что она думает или чувствует, не имеет никакого отношения к его жизни. Она была просто бывшей женой его брата, и их соединял разве что ее сын Эндрю, его племянник.

Тэлбот нахмурился. Ему почему-то очень хотелось еще раз услышать ее смех, увидеть озорные искорки в сияющих голубых глазах. У него возникло такое чувство, что после того, как их разговор внезапно оборвался, между ними повисла тяжелая пелена отчуждения. И его мозг пытался этому сопротивляться.

— Конечно, не все было столь скверно, — прервала молчание Элизабет, как будто прочитала его мысли и попыталась прорезать лучом света тьму, внезапно разделившую их. Она послала ему очаровательную улыбку. — Помнишь пикник, который мы затеяли, когда Эндрю исполнилось три года?

Он ответил ей скупой улыбкой. Да, тот день оказался волшебным. Погода была замечательная. Это был один из тех ранних весенних дней, когда зима отступает и все вокруг предвещает приближение лета. Элизабет закатила настоящий пир. Эндрю был очарователен, каким только может быть очаровательный трехлетний ребенок, и Ричард прекрасно справлялся с ролью отца и мужа.

— Как ты называл тогда свою спутницу? спросила она, и ее глаза сверкнули так, словно внутри них подожгли фитиль. — Коричка? Сахарок?

— Пышечка, — небрежно ответил он, хотя был уверен, что она сама прекрасно все помнит.

— Наряд у нее был сногсшибательный.

Тэлбот кивнул.

— Да, это так.

— Она тогда всех ошеломила своим декольтированным платьем. Да и туфли на высоких каблуках и все остальное, такое откровенное, вряд ли годилось для детского праздника. Каждый раз, когда она наклонялась, я в ужасе ждала, что ее... аппетитные формы вывалятся из декольте.

Тэлбот оглушительно расхохотался.

— Я до сих пор не знаю, что было хуже: когда она наклонялась или когда пыталась изобразить из себя звезду Голливуда.

— Возможно, она была не слишком смышленой, но я уверена, что у нее доброе сердце, — вступилась за девушку Элизабет.

— Нет, это не так, — возразил он. — Она искренне считала, что все дети «неопрятные», а животные — ужасно воняют, и утверждала, что всем цивилизованным людям следует побывать в магазине Коко Шанель и обзавестись там приличной одеждой.

— Да, это был замечательный день... Вы потом еще долго встречались?

— Очень недолго. У Пышечки было великолепное тело, но напрочь отсутствовали мозги.