Хорошая девочка должна умереть - Холли Джексон

— Если Макса признают невиновным, если тебя вызовут на допрос, ты скажешь, что это я тебя заставила.

— Нет!

— Да. Угрожала тебе. Шантажировала. Заставила сказать про наушники, чтобы отвести от себя подозрения. Ты догадывался, что это я убила Джейсона, поэтому испугался за свою жизнь.

— Пиппа! Хватит!

— Тебя заставили, Рави! Вот что ты должен говорить. Ты боялся, что я убью тебя, если ты не сделаешь, как велено.

— Нет! Мне все равно не поверят!

— Значит, будешь говорить убедительно! — рявкнула она. — Заставишь поверить!

— Нет. — В глазах у Рави заблестели слезы. — Я не хочу. Не буду.

— Ты скажешь, что с тех пор, как я уехала в Кембридж, мы больше не общались. И это будет правдой. Ты сбежал от меня. Мы не разговаривали, не виделись, не пересекались. Ты боялся рассказать полиции правду, потому что боялся моей мести.

— Заткнись, Пиппа! — заорал Рави, закрывая руками уши.

— Мы не можем видеться. Вообще вступать в контакт, иначе версия с угрозами развалится: полиция будет проверять телефонные звонки. Должно выглядеть так, словно ты меня боишься. Поэтому мы не можем быть вместе, — сказала Пиппа, и камень, засевший в груди, треснул, оставляя сотни ран.

— Нет, — всхлипнул Рави, уткнувшись лицом в ладони. — Нет, так нельзя. Должен быть другой выход. Мы могли бы… — Он уронил руки, и в глазах блеснула надежда. — Мы могли бы пожениться!

— Что?

— Мы могли бы пожениться, — сказал он, судорожно шмыгнув носом и шагнув к ней ближе. — Тогда у нас будет право не давать друг против друга показания. Заставить нас не смогут. Давай поженимся!

— Нет.

— Да! — воодушевленно воскликнул он. — Это самый лучший вариант.

— Нет.

— Почему нет?! — простонал Рави, теряя последнюю надежду.

— Потому что ты, Рави, никого не убивал. Это сделала я! — Пиппа взяла его за руку и привычным жестом переплела с ним пальцы. — Женитьба не спасет тебя от ответственности, только привяжет ко мне. Если дело дойдет до суда, то, возможно, наши показания вовсе не понадобятся, чтобы посадить обоих. Разве Сэл хотел бы тебе такой судьбы? Разве он хотел бы, чтобы все вокруг считали тебя убийцей, как его самого?

— Хватит… — взмолился Рави, слишком сильно сжимая ей пальцы. — Хватит давить на меня…

— Это касается не только тебя, — проговорила Пиппа, прижимаясь к нему в ответ. — Кара, Нэт, Коннор — я должна порвать со всеми, кто мне дорог. Даже с моей семьей: нельзя допустить, чтобы полиция решила, будто они помогали мне или содействовали. Нельзя. Мне придется уехать и жить одной. Ни с кем не общаться до самого суда. И даже потом, если вдруг присяжные…

— Нет, — повторил Рави, но уже не так громко, как прежде. Слезы потекли быстрее.

— Я бомба замедленного действия. Нельзя допустить, чтобы люди, которые мне дороги, были рядом, когда я рвану.

— Если рванешь, — напомнил Рави.

— Если… — согласилась она, протягивая руку, чтобы поймать одну из его слезинок. — Потерпи до суда. Вот когда он пройдет как надо, когда Макса признают виновным, тогда все станет как прежде. Я верну свою жизнь. Верну свою семью. Тебя. Мы снова найдем друг друга, обещаю. Если, конечно, ты к тому времени не передумаешь…

Рави прижался щекой к ее руке.

— Процесс может затянуться. На несколько месяцев, а то и лет. Речь об убийстве.

— Значит, подождем, — произнесла Пиппа. — Если вдруг Макса признают невиновным, ты скажешь Хокинсу, что я заставила тебя помогать. На месте преступления тебя не было, ты не знал про убийство. Я лишь заставила тебя придумать отговорку про наушники. Заставила. Скажи, Рави!

— Заставила, — тихо повторил он, и его лицо исказилось в агонии. — Я не хочу. — Он всхлипнул, и ладонь в ее руке задрожала. — Не хочу тебя терять. Мне все равно; мне без разницы, что будет, я не хочу с тобой расставаться. Я не хочу ждать суда. Я люблю тебя. Я не могу… не могу. Ты моя Пиппа, а я твой Рави. Мы — команда. Не хочу!

Пиппа прижалась к нему, уткнувшись лицом в любимое местечко у основания шеи.

Рави уронил голову ей на плечо.

— Я тоже не хочу, — сказала она, и стало так больно, что в груди кончился воздух.

Эта боль никогда не пройдет. Ее не вылечит ни время, ни расстояние.

— Я очень тебя люблю, — прошептала Пиппа. — Поэтому должна уйти. Ты сам поступил бы так же ради меня. Не сомневаюсь.

Прозвучало эхо тех слов, которые он произнес, когда спас ее, точно так же, как он спас ее тогда, на складе, сам того не подозревая. Теперь Пиппа должна спасти его. Наверное, других вариантов не было вовсе, поэтому все решения, которые она принимала прежде, оказывались неверными или плохими.

— Мне пора, — сказала она наконец.

— Нет! Нет! — Рави вцепился в нее, не отпуская и зарываясь лицом ей в пальто. — Нет, не уходи, — взмолился он. — Пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста, не уходи!

Кому-то из них придется уйти первым. Первым бросить прощальный взгляд. Первым сказать, что любит, в последний раз.

И это будет она.

Пиппа высвободилась из его рук. Приподнялась на цыпочки, прижалась к Рави лбом. Хотелось забрать у него хотя бы частицу боли. Забрать часть плохих мыслей, освободив место для хороших.

— Я люблю тебя, — сказала она, отступая на шаг.

— Я люблю тебя.

Она посмотрела в глаза Рави. Тот посмотрел в ответ.

Пиппа повернулся и пошла прочь.

Рави рванул вслед за ней, что-то крича вдогонку; ветер доносил его рыдания. Пиппа продолжала идти. Десять шагов. Одиннадцать. На двенадцатом она споткнулась. Не получается. Никак…

Пиппа оглянулась. Рави упал на колени в листья и рыдал, уткнувшись лицом в ладони. Видеть его таким было невыносимо. Пиппу тянуло