Я не выйду за варвара - Мирослава Вишневецкая

— Нет, поставьте меня! — взмолилась Анна Аврора, когда я поднял ее на руки и понес на кровать.

Она была такая легкая, воздушная. Мне не нужно было прилагать усилия, чтобы держать ее. Я сходил с ума от ощутимой вседозволенности. Понимание того, что никто не сможет остановить меня, затуманивало рассудок. Императрица моя. Только моя. Это я отвоевал ее столицу, я поймал ее, это меня она терзала своим невыносимым поведением.

Я отыграюсь за все: за каждое ее дерзкое слово, за непослушание, за то, что днем не давала сосредоточиться, а ночью лишала спокойного сна. Она расплатится сполна за мои мучения. Я тот еще ростовщик. Возьму все. С процентами. Покажу ей, какого это, когда над тобой так измываются. Измучаю накопившимся желанием.

Анна Аврора продолжала метаться в моих руках. А я постоянно водил ее по краю. То давал ей мнимую свободу в ее желании вырваться и вот, когда ей кажется, что вот-вот получится, отбирал у нее сию надежду, вновь притягивая к себе. Целовал ее бархатную кожу, стараясь сдержаться и не укусить.

Я бережно уложил на простыни свой непокорный военный трофей и, с силой раздвинув худые коленки, вклинился между ними. А затем навалился сверху, не давая ей шанса вырваться. Мне было сложно удержать ее в неподвижном положении из-за страха причинить ей боль. Я лучше буду терпеть ее бессмысленные удары, чем сожму ее слишком сильно. Меня забавляла ее бесплодная борьба. Этим она очень напоминала меня, когда я также бессмысленно боролся с собой, стараясь выкинуть ее из своей головы.

— Ваше Величество. — все пыталась достучатся до меня Эрлин. — Не надо. Я должна показаться суду.

Но проще было сдвинуть гору с места, чем остановить меня сейчас. Я скинул свою рубашку и принялся помогать Анне Авроре избавиться от такого лишнего сейчас платья. Она то и дело ерзала, безуспешно пытаясь выбраться из-под меня. Хватала меня за кисти своими белоснежными маленькими ручками, будто это могло помочь ей убрать мои руки с ее платья. Чуть ли не надрываясь, старалась оттянуть их от завязок на груди. А я поддавался, но лишь для того, чтобы снова вернуть свои руки обратно, доводя ее до отчаянья. Мне нравилось так играть с ней. Нравилось чувствовать это сладкое едва ощутимое сопротивление Анны Авроры. Я испытывал неповторимый трепет от одной только мысли, что мне достаточно надавить совсем немного, чтобы окончательно обездвижить ее.

— Прошу, позвольте суду осмотреть меня и я сделаю все, что Вы пожелаете. — плакала Эрлин, не оставляя попыток скинуть меня с себя.

— Ты и так это сделаешь. — ответил я, стягивая лиф платья к животу, оголяя тем самым ее грудь.

— Умоляю Вас! Этот поединок не должен состояться. Я не переживу, если Вы… Если с Вами что-то… — она начала старательно прикрывать грудь, не давая мне покрывать ее поцелуями.

— Ничего со мной не случится, одержу победу и получу развод. — мне пришлось схватить ее за кисти одной рукой и завести их за голову, чтобы беспрепятственно добраться до ее груди.

Зрелище, опережающее даже самые откровенные мои сны. Налитые, упругие окружности молочного цвета с нежно-розовыми затвердевшими вершинами. Учащенно вздымающиеся в ритм моего сердца. Блестящие от пота, вызванного ее непрекращающейся борьбой со мной. Я наслаждался ими, царапая нежную кожу своей щетиной. Оттягивал зубами, причиняя боль, и тут же зализывал место укуса. Я чувствовал, как ее кожа горит от моих прикосновений. Даже сейчас, понимая, что ей ни за что не справиться со мной, она не оставляет попыток избежать выбранного мною наказания.

Не спешил. Хотел вдоволь насытиться ее муками. Растянуть приближение неизбежного. Ни с чем не сравнимое удовольствие. Видеть, как она разрывается. Плачет, боясь за мою жизнь, и в то же время едва сдерживает похабные звуки, что так и рвутся из ее пересохшего горла. Смесь страха за меня, человеческих сердечных чувств, именуемых любовью, и животной похоти с желанием отдаться мне, наплевав на все людские моральные устои.

Я думал, что так не бывает. Мне казалось, что это две параллели, которые никогда не пересекутся. Но они пересеклись. И врезались на всем ходу в мои, такие же пересеченные против всех законов геометрии. Сплелись воедино, без шанса когда-либо их распутать. Это взрывало меня на миллионы маленьких частиц которые растворялись в ней, такой желанной и такой моей. Я давно перестал бороться с собой, но она… Она была сильнее меня. Эти ее чертовы нравственность и воспитание.

Осознав, что руки ей точно не вырвать из моей хватки, она пыталась прижать к себе колени и свести их вместе. За что мгновенно поплатилась, ощутив звонкий шлепок моей второй ладонью чуть выше бедра.

— Ай! — вскрикнула она.

Я не просто вернул ее колени в исходное состояние, я еще больше раздвинул их и вжался в ее промежность. Она должна осознавать до чего меня довела. Пусть знает, что ее ждет. Пусть чувствует это и трепещет, понимая масштабы ее пыток. Она никогда не щадила меня и я не стану этого делать в ответ.

— Нет… Это грех… — почти шептала Анна Аврора.

Измотанная нашей взрослой игрой, она не была в состоянии найти в себе силы, чтобы кричать. Да и к тому же, страшно стыдилась, что ее могут услышать стоящие за дверью подданные. А я тем временем продолжал купаться в удовольствии от ее близости. Целовал шею, покусывал мочку уха, зарывался носом в волосы, дурея от ее запаха.

— А отвечать мне на поцелуи в купальне не грех? — шепчу я, лизнув ее ушко. — Соблазнять меня не было грехом? А обхватывать меня ногами в воде? Это тоже не был грех, моя Эрлин? — издевался я над ней.

— Хватит. Замолчите! Немед… Ах… — прервал я ее, перекатывая пальцами вершину ее груди.

— Вы что-то сказали? Я не расслышал. — сказал я, не останавливая своих движений.

— Ах… — музыка для моих ушей. — Отпустите меня. Я… Я не хочу. Слышите? Пустите сейчас же… Ах…Дикарь.

Пришлось заставить замолчать не в меру говорливую Анну Аврору. Наказать ее дерзкий язычок, который она даже не пыталась спрятать за своими белоснежными зубами. Продолжая удерживать ее кисти за головой, я стал гладить второй рукой ее живот, опускаясь все ниже и ниже. Моя Эрлин возмущалась, что-то мычала мне в рот, пытаясь разорвать поцелуй. Начала с удвоенной силой дергаться, но в этот раз я даже не дарил ей мнимую надежду на спасение. Аккуратно сдавил ее запястья, стараясь не причинять боль. Полностью обездвижил ее, навалившись еще больше. И стал с упоением изучать содержимое ее юбки.

Анна Аврора снова застонала мне рот, стараясь выплеснуть все свое возмущение. Всем своим естеством я чувствовал, как она мечется между желанием, страхом, моральными устоями и неведением. Бурлила, вскипала, желала испариться, но так и оставалась лежать под тяжестью моего тела. Ее грудь стала вздыматься еще чаще. Мне казалось, я слышал, как бешено колотится сердце в ее груди. Сердце, которое принадлежит только мне. До того извелась бедная, что вот-вот потеряет сознание от нехватки кислорода, вызванного страстью и неравной борьбой со мной. Я сжалился над ней и отпрянул от ее губ, давая ей возможность хоть немного отдышаться.