Танкисты-герои 1943-1945 гг. - Виталий Жилин

В Ы В О Д: Должности командира бригады соответствует. Для повышения теоретических знаний необходимо командировать на АКУОС при Академии.

КОМАНДИР 7 ГВ. ТАНКОВОГО КИЕВСКОГО

ДВАЖДЫ КРАСНОЗНАМЕННОГО ОРДЕНА

СУВОРОВА КОРПУСА ГВАРДИИ

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР Т/В (подпись) /ИВАНОВ/

10 января 1945 г…»

В феврале 1945 года комбриг вновь получил тяжелое ранение, но от эвакуации в госпиталь наотрез отказался и продолжал командовать бригадой. А всего за период Великой Отечественной войны доблестный офицер-танкист был шесть раз ранен. Но только дважды находился он на лечении в госпиталях, а в остальных случаях оставался в боевом строю.

Бригада, ведомая гвардии полковником З. К. Слюсаренко, принимала активное участие в завершающих операциях войны, в том числе и при разгроме гитлеровских войск в логове фашистского зверя — в Берлине и в стремительном рейде на Прагу.

Вот что в своих воспоминаниях о героических буднях конца зимы 1945 года рассказывает ветеран войны Владимир Павлович Виноградов в своей книге «Наш путь до победы» (Киев, 1982) про героя этого очерка:

«Есть, можно сказать, целая боевая история, которая до сих пор неполно освещена в военно-исторической литературе (в книге о боевом пути 7-го гвардейского танкового корпуса, частично упоминается в трудах П. С. Рыбалко, С. И. Мельникова, З. К. Слюсаренко). Речь идет о таране „тигров“ под Красным Знаменем.

…В Нижнем Тагиле мы получили новенькие Т-34, с пушкой 85 мм. Экипаж усовершенствованного танка Т-34-85 состоял уже не из четырех, а из пяти человек. Вел огонь из пушки теперь командир орудия. А командиру танка вменялось в обязанность вести наблюдения, давать целевые указания, руководить маневром боевой машины и работать на радиостанции, отныне установленной в башне. Взамен стрелка-радиста введена должность пулеметчика, которому предоставлена возможность находить и поражать цели метким огнем лобового пулемета. Прежние обязанности остались за механиком-водителем и заряжающим… Маршевая рота капитана Моисеева прибыла в 56-ю гвардейскую танковую бригаду полковника Захара Карповича Слюсаренко 3-й гвардейской танковой армии генерала Павла Семеновича Рыбалко. Оба — Герои Советского Союза. Молодые танкисты испытали большую радость: служить в подчинении у таких людей! После взятия Берлина мы совершили 150-километровый марш на Ризу с ударом на Дрезден. Особенно мне запомнился один бой. Второй батальон майора Жабина шел впереди седьмого гвардейского танкового корпуса. Гитлеровцев была тьма-тьмущая. Вдруг из-за холма вынырнул новый отряд бронетранспортеров с пехотой и танков. Слюсаренко спросил Жабина: „Справишься?“ — „Трудно, но попробую, — ответил тот, — у меня вышли из строя два танка“. Через несколько минут Жабин попросил помощи. „Держись, Жабин, будет еще жарче!“ — сказал Слюсаренко, и мы увидели, как над его машиной заколыхалось знамя бригады. Водитель старшина Бабаян вел танк в гущу немецких машин. „Мальцев! — крикнул мне командир, младший лейтенант Петров. — Подстрахуй комбрига!“ Вдалеке горели два „тигра“. Валялись десятки убитых немцев. Но перевес сил у них утроился за счет подходивших танков и бронетранспортеров. И все — на танк комбрига. Комбат приказал идти наперерез „тиграм“. „Стрелять только подкалиберными, но экономно!“ — приказал командир взвода. Петров от радости закричал: „Попал! Ребята, горит „тигр“, смотрите!“ Но справа загорелся и один наш. Из Т-34 выскочили двое, один уже дымился. Другие не успели вылезти: взорвалась боеукладка. „Тигр“ влепил снаряд и в наш танк. Но снаряд, к счастью, срикошетил. „Тигр“ навел свой хобот снова. Танк успел развернуться, но командир замешкался с выстрелом; удар немецкой болванки угодил под башню и заклинил ее. К машине комбрига мчались другие наши танки и три „тигра“.

„Неужели пойдут на таран?“ — мелькнул у меня вопрос. Тревожным голосом Петров спросил: „Что будем делать, Николай?“ Мои мысли были прерваны командиром бригады З. К. Слюсаренко.

— Гвардейцы-рыбалковцы! Обращаюсь ко всем. Близка окончательная победа над фашизмом, но нам выпала честь дать, может быть, последний бой, жестокий и суровый. Не все из нас встретят День Победы, но потерять Боевое Знамя бригады — это потерять честь и достоинство солдата Красной Армии. Я уверен, что каждый из вас проявит мужество и отвагу. Родина нас не забудет! Вперед, на врага!

— Все слышали обращение комбрига? — спросил командир танка. — Все, — дружно ответил экипаж.

— Выполнять приказ комбрига, — вновь дружно ответили члены экипажа. — Будем драться до последнего патрона, снаряда. Умрем, но Знамя врагу не отдадим. „Давить! — ответил я и приказал экипажу: — Проверить люки. Замки сильно не затягивайте. Заряжающему во время тарана освободить казенник от снаряда. Проверить, свободно ли открывается десантный люк, ослабить фиксирующие запоры. Спокойствие, ребята, и выдержка!“ И услышал: „Экипаж к тарану готов! — это доложил радист Павел Рябов и предупредил: — После тарана не спешите выскакивать. Пусть немцы первыми выскочат, тут мы их и положим“. Четыре лучших тяжелых немецких танка „тигр“ и „королевский тигр“ вышли на пять советских средних танков Т-34. В одном из них с развернутым Боевым Красным Знаменем 56-й гвардейской танковой бригады находился командир этой бригады Герой Советского Союза полковник Захар Карпович Слюсаренко, в другом — отважный командир 2-го танкового батальона — майор Андрей Иванович Жабин.

„Комбриг избрал своей жертвой левый танк, комбат — средний, — сказал Петров, — а нам достался „королевский“. Смотри!“ Я ответил: „Вас понял. Все будет в порядке“. И стал набирать скорость. В таране это главное. Махина перед нами росла, давила своей величиной и мощью, до полного контакта оставалось двадцать — двадцать пять метров. И фашисты стали пятиться, не выдержали нервишки. „Вперед!“ — крикнул комбриг, и наши Т-34 вгрызлись в „тигров“, мой — в „королевский“. Левым бортом я ударил немца в его левое ведущее колесо. Оно отлетело метров на двадцать. Оглушительные взрывы, и все танки задымились. Немецкие и советские танкисты посыпались из машин. Фашисты, спасая жизнь, бежали наутек, позабыв о нашем знамени. Слюсаренко и Жабин покинули свои танки последними. Танк комбрига получил семь пробоин, знамя — семь ранений. Сейчас оно хранится в Центральном музее Вооруженных сил РФ. После боя комбриг построил участников сражения и подошедшие остальные части и подразделения бригады. Перед ними пронесли Боевое Красное Знамя бригады, которое имело семь пробоин от пуль и осколков. В честь победы прозвучало гвардейское „Ура!“. Подъехал командир корпуса генерал-майор В. В. Новиков. Он поздравил участников операции с большой победой, объявил всем благодарность, вручил группе отличившихся правительственные награды: трем командирам танков и механикам-водителям, участвующим в таране и спасении Знамени бригады, вручены были ордена Красного Знамени, многие награждены орденом Красной Звезды и медалями „За отвагу“.

Комбриг З. К. Слюсаренко 31 мая 1945 года станет дважды Героем Советского Союза, его механик-водитель гвардии старшина Андроник Бабаян и комбат А. И. Жабин представлены к званию Героя Советского Союза, однако награждены были лишь орденами Ленина. Слюсаренко присвоили второе звание Героя Советского Союза. А я был представлен к ордену Красного Знамени…»