Больше, чем ты знаешь - Джо Гудмэн

– Вообще-то, – тихо проговорил Рэнд, – у меня, пожалуй, есть для него имя получше – Уильям Эбберли. Как оно тебе нравится?

– Эбберли?! – От неожиданности Клер не столько села, сколько упала возле него. – Но ведь родовое имя герцога – тоже Эбберли! А имение его предков называется Эбберли-Холл!

– Да уж, вот это новость так новость. – Покрутив головой, Рэнд положил ее руку поверх надписи. – Не знаю, сможешь ли ты разобрать, но тогда просто поверь мне на слово.

– Он выцарапал свое имя на сундучке?!

– Да.

Клер встала на колени.

– Так, значит, Стрикленд в конце концов тоже имеет прямое отношение к сокровищу! Я об этом никогда не думала… Как ты думаешь, он знает?..

– А ты как считаешь? Клер медленно кивнула.

– Все эти годы… века… это была часть легенды, о которой никто никогда не говорил.

– Скорее всего Уильям Эбберли был младшим сыном. Образованным, но без особых перспектив в жизни. Отправиться в море вместе с Генри Уотерстоуном было довольно рискованно, зато сулило блестящее будущее. Ведь он делал карты Нового Света для самой королевы Англии! Это ли не честь?

– И все же он был сыном герцога. Так что, когда Уотерстоун вернулся назад без него, наверняка поднялся шум. Должно быть, было назначено расследование.

– Не обязательно. Особенно если семья не была в фаворе у королевы Бесс, – покачал головой Рэнд. – Герцог как-то рассказал мне, как его предки, впав в немилость, едва не потеряли Эбберли-Холл. Должно быть, они сгорали от желания получить компенсацию… пусть даже не сразу. Кто теперь может сказать, когда им стало известно о той роли, которую сыграл в этой истории Уильям Эбберли, спрятав сокровище? Получается, что он был в ней, так сказать, одной из ключевых фигур, а что они получили за это? Ничего.

– Так же, как и Гамильтоны и Уотерстоуны.

– А заклятия, написанные Уильямом Эбберли? Даже их у них не было! Когда Хенли Гамильтон перебрался с семьей в Новый Свет, все думали, он решил спастись от Уотерстоунов. Но теперь я готов держать пари, что он опасался не их, а потомков Уильяма Эбберли.

Клер потрясенно молчала, переваривая услышанное.

– Но если Стикль и в самом деле мой отец, тогда…

– Тогда ты – Эбберли. – По ее лицу Рэнд ясно видел, что это предположение пришлось Клер не по душе. – Ну что, хочешь открыть сундучок?

Но к его удивлению, Клер замотала головой.

– А что, если он… там?

– Внутри? – Рэнд саркастически хмыкнул. – Не думаю. Готов поклясться, Уильям Эбберли прожил тут долгую и счастливую жизнь. И хотя Генри Уотерстоун счел его мертвым, скорее всего злополучный картограф остался в живых. А лучшим доказательством этого служит тот факт, что у него остались потомки.

Слово, которое слетело с губ Клер, было скорее похоже на вздох.

– Тиаре!

– И Типу. И все жрецы, которые охраняли сокровище до нее. Вот что имела в виду Тиаре, когда сказала, что ждала меня почти три сотни лет. Именно поэтому имя Гамильтонов было ей знакомо. Остальные жрецы тоже знали его. Уильям Эбберлп оставил в наследство потомкам историю своей жизни.

Это последнее открытие ошеломило Клер.

– Думаю, тогда нам лучше поспешить. Мы не знаем, что Уильям Эбберли наказал своим детям и детям своих детей сделать с теми, кто посягнет на клад.

Рэнд тоже уже задумывался над этим. Передав факел Клер, он уперся двумя руками в край крышки и попытался приподнять ее. Неожиданно она легко откинулась.

Сердце Клер екнуло.

– Ну?! – нетерпеливо выдохнула она.

– Он заполнен маленькими деревянными шкатулочками, – сказал Рэнд, беря в руки одну из них. – Те, что сверху, примерно одного размера. Но надписи, вырезанные на крышках, отличаются друг от друга. – Он открыл первую – на ложе из изумрудного бархата, нисколько не пострадавшего оттого, что пролежало в сундуке три сотни лет, лежала нитка самого красивого жемчуга, который Рэнд когда-либо видел. Затаив дыхание он вытащил ее из коробки, почти ожидая, что ветхая нить превратится в прах и жемчуг раскатится по полу, но этого не случилось. Рэнд, замирая, попросил Клер вытянуть руку и осторожно опустил в нее ожерелье. Оно застучало, как град, – жемчужины стекли в ее ладонь, словно капли застывшего дождя.

– Жемчуг, – прошептала она. Ожерелье было настолько длинным, что не умещалось в ладони. – Я повешу его на шею, – пробормотала Клер. – А что там еще? – нетерпеливо спросила она и притворилась обиженной, когда услышала приглушенный смешок мужа, – Ну ведь интересно же! – возмутилась Клер.

Улыбаясь про себя, Рэнд достал другую коробочку.

– Бриллиантовые серьги, – сказал он, вертя в руках коробку, и огромные самоцветы вспыхнули нестерпимым огнем в свете факела. – Хочешь их надеть?

– Ни за что! Во всяком случае, не сейчас, когда на мне все эти лохмотья!

Громкий хохот Рэнда раскатился по пещере. Закрыв шкатулку, он снова сунул руку в сундучок.

– Посмотрим, может, тебе придется по душе что-нибудь другое, – и открыл следующую шкатулку. – Рубины? По-моему, это браслет.

– Нет, спасибо, мне вполне достаточно жемчуга. – Клер наклонилась вперед. – Не понимаю… Я думала, что все это было предназначено для папы Григория. Но ведь не мог же он носить подобные вещи, верно?

– Это же был подарок, – успокоил ее Рэнд. – А он потом мог делать с драгоценностями все что угодно. Спрятать, держать на виду, подарить любовнице, наконец. – Он увидел промелькнувшее на лице Клер удивленное выражение и усмехнулся. – Неужели ты и в самом деле настолько наивна?

– Больше нет.

Улыбаясь, Рэнд склонился к жене и поцеловал ее в губы. Прежде чем Клер успела оттолкнуть его, Рэнд уже открывал следующую шкатулку. Дары испанской короны папе Григорию включали в себя массивный серебряный пояс, изящные табакерки, музыкальные шкатулки, кольца, драгоценный потир, гребни из слоновой кости, тяжелое распятие и, кроме того, еще несколько шкатулочек, заполненных необработанными драгоценными камнями. Все шкатулки с драгоценностями были украшены необыкновенной красоты геммами, каждая из которых уже сама по себе представляла немалую художественную ценность.

Рэнд молча смотрел на дно сундучка. Там лежало лишь несколько шкатулок. Восемь, пересчитал он их. В отличие от тех, что он уже успел открыть, на этих красовались уже хорошо знакомые ему изображения. Протянув руку, он вытащил одну из них, самую большую, украшенную изображением короны, и открыл ее. У него перехватило дыхание.

Корона представляла собой тонкий ободок чеканного золота. Взяв в руки, Рэнд попытался как можно лучше описать ее Клер.

– Тут есть места для всех драгоценных камней, которые полагалось в нее вставить. – Отложив корону в сторону, он вытащил из сундучка следующую шкатулку, поменьше. – Если я прав, тут должен быть рубин.