Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

тебе уже известны? — Вот тебе, получай в отместку за недавние долгие пафосные речи. — Я уже все сказал. — Отозвался Браун.

— Допустим, я поверю тебе и Робу, но с тобой те, с оружием. Я не верю им.

«Вот же упертый! Ладно, проехали. На его месте я бы тоже не доверял военным». — Мне ли привередничать?

— Снаружи, по ту сторону тоннеля снуют враги, оружие предназначалось им. К тому же, вас уже нельзя убить пулями и снарядами. Сам же знаешь…

— Так и есть. — В итоге, Знахарь согласился. — Я отпущу тебя, но взамен попрошу кое-что сделать. И позволю забрать души этих, пришлых. У нас тут и так тесно. Идет?

— Что? Еще одна миссия? Опять уйти убить кого-то? — Это как компьютерная игра, чтобы выполнить один квест, нужно сперва пройти другой? — Что на этот раз?

— Наоборот. — Знахарь улыбнулся. — Вернуть к жизни…

«Ох, не нравится мне все это. И что же, вдруг за пару минут мы снова можем доверять друг другу? Почему ты вновь доверился мне? Похоже, дети для тебя значили ровно столько, как для меня — Элизабет — все и не меньше?»

«И даже больше». — Ответил он.

Глава 18

Новые надежды, новая жизнь

Октябрь 2219 года

— Рэт… Рэт… — Тихий, с трудом различимый голос Элизабет звал меня.

Я огляделся вокруг. Беспробудная тьма и только ее голос в кромешной темноте. «Где я»? — Невольно подумалось. — «В забвении». — Словно кто-то ответил грубым нечеловеческим голосом, от которого сделалось немного не по себе.

— Рэт… Спаси… Прошу. — Лиз отчаянно звала на помощь.

— Элизабет? Где ты? — Что было сил, прокричал в непроглядную, будто вязкую неестественную темноту.

В суматохе я бросился наугад на ее голос, откуда, по моему мнению, он исходил и, спустя несколько шагов, устремился вниз, не понимая, где я и что происходит.

— Элизабет! Элизабет! — Кричал во весь голос, пока ночные чары не отступили, и реальность, наконец, не взяла верх над иллюзией.

Проснувшись, я огляделся вокруг. Все как обычно. Элизабет спала рядом и, к моему счастью, не проснулась. — «Значит, не кричал наяву, как в прошлый раз. Уже хорошо». — Почесал лоб и затылок.

«Что вообще за чертовщина со мной творится?» — Каждую ночь мне снится один и тот же сон, будто кто-то невидимый повторяет его раз за разом, настойчиво показывая одни и те же кадры кинохроники. — «Что все это значит? Сон не может повторяться безо всякой на то причины. Что же со мной, в конце концов?»

Ладно, может и повторяться, допустим. Два или три раза, чаще всего в одну и ту же ночь, но прошло уже больше месяца, как со мной происходят все эти странные вещи. Ощущение, будто кто-то смотрит на меня по ночам, теперь вот еще и все тот же сон пожаловал. — «Если это чьи-то козни, то с фантазией у него явно плохо. Придумал бы что поинтереснее, разнообразнее или хотя бы добавил картинку. Или действие происходит в бескрайнем подземелье темной ночью?» — Не сон, а квадрат Малевича какой-то.

После внезапного пробуждения былую сонливость словно рукой сняло.

Осмотревшись, я понял, что сейчас еще глубокая ночь. Комнату заливал яркий свет полной луны, слышно было, как дует промозглый ветер за окном.

Тихонько поднялся и отправился на кухню нового пристанища в Москве — капитан и император сдержали слово и разрешили выбрать себе жилье, пусть я и не понимал их замыслы. Впрочем, теперь меня это мало заботило. Все получилось, и Империя получила нужные ученым и правителю знания и опыт, а мы с Лиз — воссоединение. Сделка прошла успешно и все довольны, все смеются, как и говорилось. В прямом и в переносном смысле. Император буквально сиял от радости, а капитан Васнецов даже напился, обмывая очередную награду — медаль за отвагу. Моя, кстати, тоже валяется где-то на полочке.

«Подумать только, ведь еще недавно я и не думал жить в таком роскошном месте, и самое главное — жить не один, а победить смерть… и вернуть мою любимую Элизабет. Мы самые везучие люди на планете, ведь мало кому удавалось совершить даже десятую часть того, что пережили мы, и при этом не лишиться рассудка, не упасть, а выстоять».

Посмотрел вниз, на ленту Москвы-реки окружающую ее набережную с высоты птичьего полета. Здесь открывались замечательные виды. Машин уже было мало, но кое-где еще мелькали маленькие парные огоньки, кажущиеся крохотными, словно муравьи под ногами человека.

С высоты открывался поистине шикарный вид. К примеру, из кухни, совмещенной с балконом, сквозь широкие, от пола до потолка, панорамные окна можно было разглядеть и реку, и край огромного нового Пресненского парка, который так полюбился Элизабет, и здание Имперского правительства, и даже старинные сталинские высотки — памятники архитектуры и по совместительству — первые небоскребы, которые, мне пришлись особенно по душе. Меня манили каменные гиганты и высота. Таких, как я нынче принято называть урбанистами, и, к слову, нас не так уж и много. В России в моде загородная жизнь. Тяга к природе, благо метро простирается далеко за Кольцевую, так что я в меньшинстве.

Нет, Элизабет тоже пришлась по душе новая квартира, но все же, чувствую себя несколько неловко, ведь знаю, что она сделала выбор, дабы порадовать меня, в глубине души мечтая о маленьком домике на берегу озера и от этой мысли делалось немного не по себе. Я, в свою очередь, тоже чувствовал некую вину, но жить по-другому уже просто не мог. Привычка обитать в мегаполисе и тяга к высоте — страшные вещи, и зависимость от них куда страшнее сигарет и алкоголя.

По уже вполне обыденной схеме я уселся в кресло поудобнее, у самого окна, не включая свет — так лучше видно город. Только на сей раз не стал откупоривать пиво, не хотелось, что само по себе казалось немного странным. Теперь все немного иначе. Теперь нас двое.

Вместо хмельного напитка, открыл портативный планшет, служивший мне одновременно и дневником, и карманным кинотеатром, и принялся усердно читать.

21 мая 2218 г.

Мы благополучно вернулись домой. К счастью, нам удалось найти Элизабет и забрать все души, что пожелали уйти. Трое друзей Роба, наши погибшие товарищи и малец Саймон. У нас оставались еще свободные места, но остальные, к сожалению, отказались покидать свою темницу. Даже после смерти они так и не научились доверять «людям с поверхности», и все еще боятся нас, живых. Еще бы, на их месте я бы поступил так же.

Больше