Темный Берег - Альфред Анджело Аттанасио

А тем и боги будут удовлетворены…

Кавал встал и застонал, поглядев на измазанную пирамиду. Стены её сочились коричневой жижей из стыков панелей, и вонь разложения висела сернистой пеленой над царством мучений.

В этом склепе его неминуемо ждала Смерть, и только Случай определит потом его судьбу. А Справедливость — этому богу он пожертвовал своей надеждой попасть на небо, чтобы исправить то, что он совершил, открыв аду дорогу на Ирт.

«А тем и боги будут удовлетворены, — повторил он про себя и потащился ко дворцу. — Но не в слепоте, в свете, Кавал. В свете».

Он вошёл в открытый цоколь парящей пирамиды с её широким лабиринтом изгородей и пошёл по обугленным остаткам кустов, выжженных чармовым огнём. Среди осколков камней и оплавленного песка лежали два огра, один с распоротой ножом мордой, другой обугленный до костей.

Посреди опустошённого сада спала упавшая звезда. Кавал склонился к ней. Эта жительница света напомнила ему о его прерванном подвиге, и он грустно посмотрел на неё — сестру Чарма, упавшую на Ирт, так похожую на него самого.

Если бы у него было больше Чарма, он бы убил её. Этому созданию не место на Ирте. Корродирующий воздух жёг её, как кислота. Но возвращения в светлый воздушный эфир не было. Её падение на Ирт было таким же трагичным, как и его. Этой звезде место в Бездне, где пустота разорвёт её на чармовую пыль и рассеет её красоту по холодным мирам.

Положив узловатые руки на обломки лучей, он впитывал Чарм из звезды. Сначала осторожно, потом, когда энергия потекла свободнее, более жадно.

Глаза звезды чуть приоткрылись, испустив ослепительные лучи, и чародей быстро отдёрнул руки. Веки сразу сомкнулись, хотя цвета вокруг звезды все ещё казались поблекшими.

Кавал не смог извлечь из звезды достаточно Чарма, чтобы положить конец её страданиям, но теперь у него хватало силы заглянуть в тени времени, сжатые и все ещё колеблющиеся в этой сцене недавнего насилия. Он увидел нападение огров и отчаянное возвращение Рииса в звериное тело Котяры.

И увидел Ралли-Фаджа, и в этой растянутой завесе человеческой ткани — окончательную завесу, тень смерти.

Один только звук раздавался у него в душе — отголосок звона его умирания, доносящийся эхом из близкого будущего. Он отведёт его к Ралли-Фаджу.

Кавал поднялся с песчаной клумбы и поклонился упавшей звезде.

— Спасибо тебе, сестра. Ты дала мне силу, чтобы у меня было то, чего я не могу дать тебе.

И чародей, оживлённый Чармом звезды, пошёл туда, откуда он услышал свою смерть. Её хрустальный тембр повёл его по спиральному пандусу, мимо обугленных скелетов карликовых деревьев. Змеедемоны шныряли над пандусом, патрулируя дорожки между каменными склепами. Но демоны не видели его, как не видели пытаемые души, плавающие за высокими окнами гнойных ниш.

— От змеедемонов ты можеш-шь с-скрытьс-ся, Кавал, — донёсся голос Ралли-Фаджа из-за поворота, — но я тебя вижу. Уходи, с-старый глупец, и я не с-стану с-спус-скать на тебя демонов. Иди!

Кавал сурово улыбнулся и не замедлил шага. С детства, проведённого в Доме Убийц, он помнил, что в рукопашном бою молчание есть сила. «Первым заговаривает слабейший», — вспомнил он старую поговорку учителей.

Конечно, они цитировали бойцов доталисманных времён, которые понятия не имели о вложенном в слова Чарме. Ралли-Фадж сражался как колдун, противостоящий чародею. Но колдун Ралли-Фадж не был готов к встрече с убийцей Каналом.

«И зачем бы это ему? — заговорил сам с собой Кавал, чтобы ослабить цепенящее действие слов Ралли-Фаджа, полных Чарма. — Действительно, зачем? Ни один убийца не выстоит против колдуна».

И он улыбнулся, потому что и не собирался выстоять.

Колдун появился на фоне поблёскивающей стены змеедемонов. В их змеиной хватке висел порванный кровоточащий Котяра.

Кавал помчался вперёд, борода его развевалась на бегу. Он накачивал силу в ноющие ноги и бежал, размахивая руками.

Ралли-Фадж выплюнул искру, полетевшую к ногам бегущего, и она размазалась как грязь.

Кавал поскользнулся, вскрикнул, ноги поехали вперёд, и он неловко свалился на пол.

Ралли-Фадж засмеялся, а потом его булькающий смех заглушил крик Кавала — резкий крик, переходящий в рычание. Его режущая сила высосала из чародея весь Чарм и так ударила в Котяру, что сорвала его кожу из света.

Из-под разорванной маски вскрикнул светловолосый человек, и Риис бросился в жирный дым, который только что был стаей змеедемонов.

Ралли-Фадж шагнул в уходящий дым, пытаясь чёрной магией догнать убегающего. Некротический туман сгоревших демонов застилал путь его силе, и он привязанными к своим ходулям амулетами запустил вихрь чармового ветра.

Позади него Кавал, шатаясь, поднялся на ноги и рассмеялся:

— Твоё время ушло, Ралли-Фадж! Все твои драгоценные надежды на будущее развеялись в этом дыму!

Чародей засмеялся ещё громче, чтобы отвлечь Ралли-Фаджа, и нервные искры света вылетели из дыр маски колдуна, когда он тщетно попытался навести ветер Чарма, пока Риис ещё не скрылся среди каменных склепов.

— Поздно! — захохотал Кавал. — Его тело темно. Оно не видимо глазам силы!

Чародей радостно смеялся.

Тук.

Смех прервался. Стальное острие ходули пронзило бороду Кавала и вышло, окровавленное, из шеи сзади.

Ралли-Фадж стряхнул с ходули мёртвого чародея и отчаянно бросился бежать по загибающемуся пандусу, выискивая огненными глазами исчезнувшего волхва.

Тук — тук — тук — тук — тук — тук…

Кавал смеялся. Его призрак дрожал в реликтовой остывающей ауре и весело смотрел на своё мёртвое тело.

«Небольшая цена за спасение Рииса, — думал он, хотя ледяная тяга Бездны уже влекла его. — Выживет он теперь или умрёт, не важно. Я не бросил его в темноте — как тогда на Тёмном Берегу. Я принёс свет трём слепым богам!»

И осознав, что теперь он наконец заплатил долги, он успокоился достаточно, чтобы услышать разорванную душу другого мертвеца, засасываемую в Бездну. Смех его растаял, и он оглянулся на своё ненужное тело с твёрдым чувством вечности.

Слушая будущее, он не услышал ничего. Должно ли быть эхо, если Риис достиг успеха и Властелин Тьмы пал? Почему не слышно эха?

Он хотел проследовать за Ралли-Фаджем и удостовериться, что Риису удалось уйти, но для этого не хватало Чарма. Только Извечная Звезда давала ему силы сохранять сознание в эманации, которой он стал, и держаться, хотя и очень слабо, за Ирт. А после заката ночной прилив унесёт его прочь, и новая жизнь откроется перед ним — жизнь, начатая во тьме.

В телепатическом трансе, пробуждённом в ней узами судьбы, которые связали её с Дривом, Тиви ощутила, что Властелин Тьмы умирает. За её закрытыми глазами, в абсолютной тьме, рычали и бесновались дикие звери.